Вампир снова замолчал. Чем больше он рассказывал о своем прошлом, тем сильнее его образ не соответствовал сложившейся у него репутации вора и преступника. Это напоминало мне о Каре, которая тоже имела несколько личностей и образов, и пока найдешь ее настоящую, сойдешь с ума в лабиринтах разума королевы. До сих пор для меня было загадкой то, как она интересно зашифровала правду в своих записях, в той книге, что я недавно прочитал.
Инстинктивно схватив за хвост крысу, что не успела спрятаться в щель, вампир полюбовался ею и вернулся к рассказу:
– Когда мне исполнилось четырнадцать, приют посетил владелец театра «Вкус ночи». К сожалению, я тогда не знал, чем мы его с Зои так впечатлили, из-за чего он нас забрал из того ада под названием «приют». В новой семье было даже по-своему уютно, но мы не сразу поняли, для чего нас взяли, в чем наша значимость. Нам с Зои все время казалось, что нас взяли как очередных новых кукол для представления. Но пусть наш новый отец и баловал нас всякими игрушками, выводил в свет и учил актерскому мастерству, все же чем старше я становился, тем больше замечал в нем странностей. Он редко ел с нами, всегда говорил, что не голоден. Из-за бледности он напоминал оживший труп. Однако больше всего я не понимал, почему во всех его постановках присутствовал образ смерти и пьесы постоянно заканчивались тем, что героя либо укусили в шею, либо заставили выпить кровь.
– Образ смерти чаще был мужской или женский? – прервал я Дмитрия, решив уточнить.
О театре «Вкус ночи» я знал, ведь когда-то именно я и обратил его владельца в бессмертного, потому что он подхватил какой-то смертельный вирус. Видя, насколько сильно он горел своим делом и как любил искусство, я решил подарить ему еще одну жизнь и дать новые возможности. Лучший друг Белинского стал шестым по счету из тех, кому я передал свой дар бессмертия. Когда Романов стал вампиром, его пьесы обрели новые краски и еще больше поражали меня своей глубиной. Душа бывшего смертного будто была создана для того, чтобы переродиться в бессмертного и принести в мир новые идеи, мысли и глубину искусства. Слушая каждый раз о планах и идеях вампира, влюбленного до безумия в скрытые смыслы и образы смерти в литературе, я чувствовал гордость за него и радовался его успехам. Владимир Романов был тем, кто через искусство учил зрителей принимать как светлую, так и темную сторону своей сущности, а также не бояться смерти.
– Смерть всегда была в мантии, так что зритель сам мог додумать, – ответил Дмитрий, глядя на крысу, как на редкий бриллиант. – Вы спросили, почему я вступил в мафию Белинского. – Карие глаза бессмертного на миг сверкнули алым, он подбросил крысу, а затем, поймав, с ненавистью сжал ее в кулаке. – Так уж вышло, что мой приемный отец несколько лет назад не сдержал свою жажду и обескровил пару влиятельных