Курсантов, которые жрут шоколадки в сортире, бьют до смерти, господа! Честь надо всё-таки знать, будущие курсанты!
Впрочем, несмотря на зрелый возраст, подруге матери не откажешь в чувстве юмора. Она в конце разговора рассмеялась и сказала мне: «У тебя бывшая жена – из этих, можешь смело идти и получать! Тебе положено! Этой категории они дают!»
Меня передёрнуло.
В этом она была права – у меня была такая жена. Грешен.
– Спасибо! – сказал я, – Я и пешком постою! У меня теперь в рот не полезет ихнее варево! Я был в маленькой как бы стране на Ближнем Востоке и если она мне снится, я просыпаюсь с криком ужаса и отвращения. Я скорее свою руку съем!
Нет, друзья мои, вам ещё рановато праздновать победы! Вы ещё побежите отсюда с птичьим клёкотом, осклизаясь в грязи и волоча в руках дырявые чемоданы!
Кругом – враги! Эти враги – чужие духом и потому – опасные! Но ещё опаснее – мои жлобоватые, диковатые, склонные к рабству и лжи и донельзя тёмные соплеменники. Во всём виноваты не инородцы, а глупый мой народ. Если человек глуп, он потеряет всё, даже если его охранять! Хоть я и жалею их, но в глубине души знаю им цену. Три полушки в базарный день цена моему народу! Такие же предатели, как и все! Лживые, трусливые, вороватые. Большинству из них наплевать на своих братьев по крови!
Но как вопиют из земли миллионы моих преданных, ограбленных, обманутых соплеменников, как вопиют их немотствующие кости!
Боги мои! Я взываю к вам! Сметите препятствия прочь с нашего пути!
Общество, в котором я живу, постепенно становится неинтересным, одномерным, скучным и безъязыким. Таким было, видимо, общество в шестнадцатом веке. Культивируются хитроумные методы выживания, но работников всё меньше. Всё больше обрюзгших попиков, полицейских, шпиков и бандитов разных мастей. Дух развитых личностей угнетён. Мечта умерщвлена. Вместо вековой мечты о равенстве – предложено не стремится к этому на земле, но уповать, что таковое устроено в небесах. Дух гнилой и все понимают, что всё это не может продолжаться долго.
Сейчас в моём городе идут выборы. Несколько совершенно отпетых уголовных личностей соревнуются между собой в святом деле зрительских симпатий. Борьба идёт за кресло отца города. Таких морд я не видел даже в городском зоопарке. Потом эти уголовные уроды устроят здесь восьмидесятилетие «великой победы», как они это называют. Фу-ты-ну-ты-ножки-гнуты! Удивили! Их следовало бы расстрелять всех из пулемёта, всю эту отпетую мразь!
У моей родины два возможных пути – вместе с христианскими попами – на кладбище, либо – в неведомое и возможно трагическое будущее. Я иду вторым путём, не оглядываясь