– Ну а сейчас давай вернёмся.
Они вернулись. В сотворённую возле пруда Избу… Её Дом. Дом?
В избе Верховный предложил ей располагаться «Как у себя. Потому что ты – у себя!», пожить, походить по лесу, подумать. Ещё подумать. Время… терпит. И – спрашивать, что окажется непонятным.
Ох, чует она – такого здесь будет много, если она… Н-да.
Вздохнув, и сладко потянувшись, она, наконец, открыла глаза.
Благодать! Солнышко разбросало кучу бликов-монеток по лавке, коврику и почти чёрным от времени, истёртым до торчащих выступами сучков, доскам пола. Судя по всему, сейчас – около шести. Давненько она так не залёживалась в постели! У-у, свобода!..
Спустив босые ступни на бабкин половичок, она поразилась – все те воспоминания, из далёкого детства, и ощущения – вот уж не знала, что можно всё это столь точно воспроизвести! Впрочем – он так и сказал: Мир Иллюзий!
Как она помнит – так и будет!
Уже не столь восторженно она открыла шкаф с одеждой, и выбрала старенькие привычные джинсы и простую фланелевую рубашку. Пойдёт-ка она умываться…
И ледяная вода в рукомойнике, и зубная щётка с торчащей во все стороны подвылезшей щетиной, и полотняное полотенце с выдранными клоками – всё как там! Или…
Или оно такое именно потому, что она его таким помнит, и вызвала к жизни – сама?! А… Можно ли его улучшить – чтобы было не столь… Патриархально, и более удобно?!
Ладно – она спросит. Как спросит и о сотнях других, накопившихся в пухнущей от дикости и непривычности происходящего, головке, вещей. А сейчас – завтрак.
Холодильник «Зил» приятно удивил разнообразием: тут тебе и колбаса, и сыр, и початая банка сгущённого молока, с крышкой, до половины открытой старым, рычажным консервным ножом, и пучащейся опасно острыми, как она отлично знала, волнистыми краями!.. И даже свежие творог и сметана. А где же хлеб?
Она налила в свою старую, с отколотым кусочком эмали, чашку кипятку из полу-ведёрного электрического самовара, всю её жизнь стоявшего на столе. Псыкнула в него заварки из чайничка поменьше, привычно гордо сидящего на самоваре сверху. Вот и сахар. В сахарнице. И не на донышке – «только для Машеньки», а насыпан горой… Ох.
Пока она ела ломоть душистого и мягко пружинящего хлеба из печи, заедая всем тем вкусным, неожиданно оказавшимся в её распоряжении, мысли буквально роились. Но проверить она решилась, лишь доев, помыв чашку, и вытерев крошки со стола.
Ух ты!.. Вот блин! Надо же…
Баночка с чёрной икрой стояла именно там, где она её себе вспомнила-вообразила – на верхней полке, прямо под испарителем, и за литровой стеклянной банкой с малиновым вареньем…
Достав её, она долго и сосредоточенно рассматривала на свету икринки сквозь замазанное изнутри серой слизью