Текила тем временем выполз из-под брюха и расставлял вокруг мины. На одну из них арахнид наступил, и неожиданно мощным взрывом отбросило и Лиса, неудачно стоящего рядом, и Текилу. Лимфа брызнула ярко-зелёным потоком из двух культей, и тот стал заваливаться в сторону.
Я остался единственным, кого эта тварь пока не заметила.
– Гензель, мы тут разберёмся, – прошипел наушник голосом Лиса. – Беги к гнезду.
Но я не мог. Я остолбенело смотрел, как туша упала совсем рядом с Кимом, и челюсть клацнула, разрезая воздух рядом с товарищем. Подгребая оставшимеся лапками, как вёслами, по песку, арахнид двигался на Кима.
Лис уже вкалывал стимулятор Текиле. Они оба поднялись на ноги и начали отвлекающий манёвр, запалив дымовые шашки. Густая непроглядная тьма окружила арахнида и Кима, и мы все услышали треск. Это был треск брони космодесантника.
– Беги, я сказал, иначе сам тебя убью! – заорало в наушнике.
И я побежал.
Глава 2. Найти смысл
Все дети с момента зачатия являются
гражданами Общей Цивилизации
и обладают всеми правами и свободами.
После рождения они передаются в Дома воспитания.
Любые способы контрацепции запрещены.
Из закона о Семье.
Я не всегда хотел быть космодесантником. В детстве я вообще не задумывался об этом, да и никто не задумывался. Нас не спрашивали «А кем ты станешь, когда вырастешь?», а распределяли по группам согласно умственным и физическим данным. Ежегодно я подтверждал свою специализацию инженера с математическим уклоном, пока однажды, после психологического теста, меня не отправили в военный Дом воспитания с хорошими рекомендациями. Там уже меня обучали сражаться с самыми жуткими существами в космосе: от инсектоидов всех видов до таинственных призраков, обитающих на Гайстах. Но они ни в какое сравнение не шли с теми монстрами, которые приходили ко мне каждую ночь.
Однажды они проникли через высокий бетонный забор с сигнализацией, забрались по увитой сухим плющом стене и влезли в маленькую щель между окнами, которую заботливо оставила воспитательница, чтобы в спальне был свежий воздух. Кошмары скинули моё одеяло и сами укрыли меня вязко и липко; заползли в уши, нос и рот, срослись с кожей и поселились в голове. Это были не те страшные сны, что снятся любому ребёнку Общей Цивилизации: ни щелкающих жвал, ни разящих всё живое механоботов, ни заброшенных дальних планет или уничтожающих корабли метеоритных дождей. Нет.
Эти кошмары говорили: «Ганс, пора» – и я начинал задыхаться. К горлу подкатывал комок, и я кашлял и кашлял, пока воздуха не переставало хватать. Только тогда я избавлялся от чего-то инородного, поселившегося во мне. Оно чёрной склизкой массой шлёпалось на пол и