Сел за стол, но почувствовал пристальный взгляд в затылок. Он ощущал взгляд, как касание остуженной льдом ладони. Ощущение было физическим, и он, защищая глаза рукой, оглянулся.
Зеркало смотрело на него. Вийка встал и накрыл зеркало полотенцем.
Вид занавешенного зеркала поразил Вийку, за полотенцем ощущалась жизнь. Зеркало было похоже на женщину, спрятавшую лицо под вуалью. Черты размыты, но угадывается взгляд пристальных глаз с влажным блеском. Там, за полотенцем, была жизнь.
Он вспомнил, что в день, когда смерть отметила его дом, зеркало было открыто. Оно все видело. Видело. И его рождение, и шаги к окну, и день, в который мать умерла от мертвой воды. Накрытое полотенцем, оно было многозначительно, Вийка ощущал зеркало как живое и опасное существо. Он сорвал полотенце и отшатнулся, он забыл о том, что может увидеть там себя.
Вийка оторвал планки, они ломались с резким сухим треском там, где были гвозди. Зеркало с обратной стороны было выкрашено черной краской. Плоское и беззащитное теперь, оно стало лишь хрупкой вещью.
Вийка прислонил зеркало к стене, ладони были потными, и он почувствовал ими сквозняк, круживший над полом. Дверь была приоткрыта, и края занавесок над порогом колебались.
Вийка замер, потом, пятясь, сел на табурет. Было очень тихо, даже море молчало.
Он просидел так долго; устав от ожидания и неизвестности, неслышно подошел к двери.
За занавесками, давясь дыханием, стоял кто-то. Вийка с судорожным криком отбросил материю.
Боком к нему, выставив ухо, стоял человек. Человек дернулся всем телом и, застонав придушенно, бросился на него. Вийка отпрянул и узнал Пинезина. Тот схватил его за рукав, закричал:
– Ты чё, узкоглазый!
Вийка молча вырвал руку.
Пинезин неприятно усмехнулся и ушел, хлопая небрежно подвернутыми голенищами резиновых сапог.
Вийка уснул в одежде и от этого быстро пробудился.
Угол с розой был светлее обычного.
По краям листьев просвечивала желтизна, она делала их прозрачными. Середка листьев оставалась еще живой, зеленой.
Желтизна как бы освещала куст. Вийка вылил в кадку ковш воды и увидел на полу два совершенно желтых листка. Он замер – приметы увядания напомнили ему вчерашнее. Вернулось ощущение зависимости от всего, что было вокруг.
Он осмотрел комнату, и ему показалось, что все находится в ужасающем беспорядке.
Он схватил тряпку и вымыл пол с мылом. Пол стал свежим, чистым, но ощущение беспорядка не проходило, а, наоборот, усилилось. Вийка не мог больше оставаться дома. Он взял опавшие листья и вышел на крыльцо. Кадровик, прогуливавший собаку, кивнул неуверенно, сомневаясь, что юноша, глядя в лицо, видит его, затем наклонился к собаке и обхватил ее шею ремешком.
Вийка быстро расковырял песок, сложил листья в ямку и так же