Осенью мне пришлось по неотложным делам уехать за границу. В это время за мамой ухаживала её сватья. Однажды она чем-то отвлеклась, а мама встала с постели и вышла в сад. Вернулась она оттуда необычайно грустная и подавленная. Ночью ей стало хуже. В живых я её не застал.
Сватья рассказала мне потом, что мама всё время вспоминала «какое-то мыло». Когда я объяснил ей, что речь шла о цветке, женщина была крайне удивлена. Вскоре выпал ранний снег, и многие растения скрылись под ним до весны.
Весной я срезал прошлогодние побеги, но «мыло» так и не выдало новых побегов. Цветок погиб. Я отправился в самый крупный цветочный магазин, но зорьки халцедонской в каталоге не оказалось. Продавец- консультант вежливо пояснил мне, что это, скорее всего, дикорастущее растение, случайно поселившееся в нашем саду.
Спрашивал я и у бабулек, торгующих цветами на рынке, но долгое время мои поиски были безрезультатными. Наконец, одна старушка обрадовала меня известием, что видела у её соседа на даче кустик заветного «мыла».
На другой день я увидел этот кустик, отчаянно боровшийся за жизнь.
Похоже, что за лето его не поливали ни разу. Глянув на красный, в прожилках нос его седовласого хозяина, я понял, что тот имел другое пристрастие.
Когда он услышал, что я хочу выкопать этот кустик, то зачастил обрадовано:
– Дак, мил человек, цветок денег стоит!
Получив от меня аж на две бутылки «Стрелецкой», обрадованный старик проводил меня присловьем, явно заимствованным у джигарханяновского Волка: – Ты… заходи, если што!
К сожалению, цветок не прижился. Повторная попытка также оказалась безрезультатной. Видимо, среди нас не нашлось человека, с которым цветок смог бы установить энергетический контакт, как когда-то с нашей мамой.
Нелётная погода
Дело было в прошлом веке, когда Санкт-Петербург ещё назывался Ленинградом. Марат Каратаев, студент-заочник одного из ленинградских ВУЗов, возвращался после успешно сданной сессии домой в Алма-Ату.
Билетов на прямой рейс он не достал, поэтому летел транзитом через Москву. Когда он ехал в такси от Шереметьева до Домодедова, погода заметно испортилась.
Снежок, вначале небольшой, становился всё гуще и гуще. Поздней осенью в Москве такое не редкость. Сразу потемнело, хотя до вечера было далеко.
– Ну, парень, насидишься ты в аэропорту! – резюмировал таксист, включая фары – Снежище-то какой! В двух метрах ничего не видать.
Так и получилось. Рейсы задерживались один за другим. Марат ещё успел занять свободное кресло в зале ожидания, а вскоре вновь прибывающим пришлось устраиваться прямо на полу.
Рядом с Маратом расположилась супружеская пара. Он – седоватый бородач в кожаной куртке и берете. Марат предположил в нём