И снова, Олия всё наблюдала. На этот раз, отчётливо и очень близко, снизу-вверх, т.к. подняться ещё не могла. И теперь-то точно поняла, что тогда, у замка, это ей не привиделось. И тут же осознала, что кто бы он ни был, она его любит. Любит с того момента, когда они встретились, с первого воплощения Земли. Любит его одного, любит его в одновременно сотнях ипостасях, любит его всего, какой он есть. Вспомнила, как в последнее время начал говорить ей иногда странные слова. И пусть это были всего лишь рифмы, странные рифмы. Помнила каждую строчку, хотя произнесены они были всего один раз и совсем-совсем шёпотом…
Мне, барышня, конечно же, смешно,
И тошно от скучающих желаний.
Поверьте, мне не стыдно, не грешно
От лёгких моих встреч и расставаний.
Я верю, что не ангелом томим,
Не синим небом и не облаками,
Но отчего же так легко раним
И тенями, и звуками, и днями.
Они играют на душе моей,
Аккорды из страны теней срывая,
И мне уже не кажется светлей
Что песни нам поёт колода злая.
Что душит мир моё веретено
Из непогоды и пустых мечтаний,
Мне, барышня, уже и не смешно,
От восхищённых взоров и страданий.
И там, души своей на глубине
Поверьте, с каждым разом замираю
Что вот, сейчас, вдруг вспыхнут в тишине
Прощальные слова: «я не прощаю»
«О каком прощении говорил?». Задумалась на мгновение. Внутри себя тяжело вздохнула. Какой он, Лучано, сложный. Даже ей, принцессе, понять его было порою, нелегко. Лишь окунаясь в его миры грусти и печали, понимала, о чём он говорил, и всегда начинала плакать и жалеть. Явно ощущала, что его мыслями в рифмах была боль какая-то. То ли за весь мир, то ли за вселенную, то ли за нечто большее, если это большее действительно существовало. А чуть позже,