До тех пор, пока на Печоре-реке такими средствами были килевые лодки, оснащённые трёхсильными (мощностью в три лошадиные силы) подвесными моторами и шестисильными стационарными движками «Топчи нога» – так их прозвали в народе за то, что заводить их надо было, долго нажимая ногой на рычаг, – единственное приключение, которое случалось с их владельцами, – это возврат домой на вёслах из-за неумения оживить мотор.
Во второй половине 50-х годов на Печоре появились более совершенные пятисильные подвесные моторы «Стрела» и «ЗиФ-5». Счастливым обладателем «Стрелы» стал родной дядя со стороны матери Иван Яковлевич. C наступлением сенокосной поры он установил мотор на свою лодку, взял на буксир нашу лодку и таким макаром довёз всех нас до сенокосных участков, проплыв сначала около 20 км вниз по Печоре, затем более трёх вверх по реке Куя. Закончив заготовку сена, мы собрались в обратный путь. Но сколько дядя Ваня шнур своего мотора ни дёргал, мотор не заводился. Он по моему совету вывернул свечу и проверил наличие искры. Искра была. Тогда решил открутить от краника подачи топлива стакан, служивший фильтром и отстойником бензина. Это кончилось тем, что стакан он уронил в быстрое течение реки. Обнаружить его на дне мне не удалось. Поохав и поахав: «Вот беда, вот беда», дядюшка решил, что втроём две гружёные лодки против течения Печоры доставить в город нам будет не под силу. Значит, кому-то надо топать в город за подмогой. А топать надо было по тундре около 30 вёрст, и на пути к городу преодолеть водную преграду – виску, вытекающую из озера, не широкую, но глубиной под 2 метра.
Тем временем я перерыл всё, что было в лодках, и обнаружил стеклянную баночку из-под мази от комаров и обрывок шпагата. Примерил баночку на место стакана – она оказалась подходящего диаметра. Тогда, чтобы мать не бранилась, что порчу сапоги, ушёл на берег за куст ивы и ножом отрезал верхнюю часть голенища своего сапога. Затем попросил дядю дать мне час времени.
За этот час мне удалось с помощью обрезка голенища и шпагата приспособить баночку вместо утопленного стакана. После чего я выкрутил свечу из мотора, прокалил её на огне, вернул на место и где-то с третьего-четвёртого раза завёл мотор. Дядя почесал затылок и произнёс: «Да! Голь на выдумки хитра».
Когда я заканчивал школу, в продаже появились десятисильные моторы «Москва» и первые «Казанки» – лодки с плоским днищем, способные под действием достаточно мощного мотора выходить на режим глиссирования, т. е. уже не плыть по реке, а почти лететь над её поверхностью.
Как и всё более или менее ходовое во времена СССР, «Казанки» были большим дефицитом. Поэтому умельцы стали строить из подручных материалов их подобия. Приехав на летние каникулы после первого курса учёбы в университете, нашёл у брата такое подобие и мотор «Москва». В первый же погожий солнечный день решил испытать их. Лодка была меньше и легче серийной «Казанки», поэтому буквально