Понятно, мы все втроем загорелись, еле дождались, пока эти боты вернулись назад. Пошукали, поспрашивали – все чистой правдой оказалось. Нашли мы и самолетик с пилотом, и проводника, готового с нами по джунглям лазить. Класс! Опять же парашютом, как в американских фильмах про спецчасти. Ты же знаешь, я еще в армии прыгал, люблю это дело.
Ну, значит, собрались мы, а денек, как назло, выдался хмурый такой, ветреный. Эти, местные, летчик и проводник, лететь даже не хотели, боялись. Мы им денежек еще чуток подкинули, и все проблемы разрешились к обоюдному удовольствию. Но над горами уже прямо заштормило, самолетик наш кидает из стороны в сторону, трещит, американец блевать начал, и очканул:
– Не буду, – говорит, – прыгать, самоубийственно в такую погоду, обратно полечу.
Но мы с австралийцем решили до конца идти, хоть проводник и возражал. Что ж, обратно, что ли, поворачивать, если на месте уже? Я первый прыгал. Как дверцу открыли – там ужас что делается, ветер аж свистит музыкой, не просто завывает. Я, честно скажу, тоже подумал, ерунду делаю, но как теперь отступишься, под чужими взглядами? Вывалился, в общем, сразу меня закружило – не поймешь, где верх, где низ. Хорошо, парашют у них современный был, автоматический, сам раскрылся. Чувствую, дернуло меня, и вот, закачался между небом и землей, внизу зеленые кроны колышутся, приближаются. Застрял мой парашют на пальме, хоть проводник и говорил, поляна внизу, около реки, и поселок папуасов рядом совсем, виден, неправда – вокруг заросли какие—то дикие, и все. Выпутался я кое-как из шелка, отстегнулся, решил парашют там и оставить, потом заберем, не справиться мне одному. А сам по стволу аккуратненько так вниз пополз. Но я, знаешь, тебе, не обезьяна. Уже метра три до земли оставалось, а ствол ведь все толще становится, еле обхватываю. Короче, навернулся я оттуда, и так приложился головушкой, сознание даже на какое-то время потерял.
Как пришел в себя – по сторонам смотрю – мрак. Никого нигде, ни австралийца, ни проводника, ни каннибалов, только я. Непролазный лес вокруг, но не наш, тропический. Пальмы разной высоты, лианы, цветы самых ярких расцветок, бабочки экзотические, я таких в жизни не видел. Красиво, конечно. Только как-то тревожно на душе, непонятное все, незнакомое. Слышу рядом громко так: «крэк!», как выстрел, я даже голову вжал, потом опять: «крек!». Оборачиваюсь, на кусте птица огромная сидит, с нашего орла, только вся ярко-розовая, а хвост зеленый. Клюв у нее здоровый, как разводной ключ, и она им орехи разгрызает: «крэк!»
Ощупал я себя со всех сторон – в порядке,