Карлос Сесар Сальвадор Арана Кастанеда родился в Кахамарке (Перу) 25 декабря 1926 года. Он был сыном часовщика и ювелира по имени Сесар Арана Бурунгари, который владел небольшим магазинчиком в нижней части города. Когда Карлос родился, его мать, Сусана Кастанеда Новоа, была хрупкой шестнадцатилетней девушкой с миндалевидными глазами. Семья отца приехала в Перу из Италии и имела родственников в Сан-Паулу (Бразилия), однако самые близкие родные жили в Кахамарке. Сестра по имени Лусия Арана была его постоянным компаньоном во всех детских играх. Сейчас она вышла замуж за бизнесмена и по-прежнему живет в Перу».
В своей книге Маргарет приводит фразу Карлоса по поводу его биографии: «Просить меня документально подтвердить собственную биографию – это примерно то же самое, что просить науку оправдать шаманство. Это лишает мир его волшебства и превращает нас всех в верстовые столбы».
Исходя из приведенных данных, логичней всего было бы предположить, что в действительности Карлос Кастанеда родился в 1925 или 26-ом году в Кахамарке, что «версия 1931 года» и «версия 1935 года» – это не более, чем удобные мистификации.
Получается, что старый индеец из племени яки ждал преемника из Перу, и тот появился, в возрасте около 35 лет.
В 1960 году, надеясь получить степень магистра антропологии, Карлос Кастанеда приехал к Хуану Матусу.
Хуан Матус
Даже если отбросить критические размышления о реальности существования такого человека, как Хуан Матус, много о нем не сможет рассказать никто. О вопросе веры и неверия и о незначительности этого вопроса говорилось выше. Как бы оно ни было, но мир узнал о доне Хуане только то, что он позволил.
Принято считать, что дон Хуан – индеец племени яки, родившийся в мексиканском штате Сонора.
О себе самом дон Хуан не рассказывал почти ничего. Все, что я смог из него вытянуть, это то, что он родился на Юго-Западе в 1891-м, почти всю жизнь прожил в Мексике; в 1900-м его семью, вместе с тысячами других индейцев Соноры, мексиканские власти выселили в Центральную Мексику; в общей сложности в Центральной и Южной Мексике он прожил до 1940-го. Таким образом, поскольку он много путешествовал, его знания сложились в результате многих влияний. И хотя сам он считал себя индейцем Соноры, я сомневаюсь, укладываются ли его познания в круг традиционных представлений сонорских индейцев.
Едва ли не больше мы узнаем об учителях дона Хуана в одной из последних книг.
Я стал учеником Нагваля Хулиана за восемь лет до того, как его бенефактор покинул мир. Эти восемь лет были для меня как дар. Это была самая большая удача, какую только можно было вообразить, так как у меня была прекрасная возможность учиться у двух противоположных по характеру людей. Было так, как если бы тебя воспитывал сильный отец и еще более сильный дед, которые не сходятся во взглядах между собой. В этом споре всегда побеждал дед, поэтому я, собственно говоря, скорее продукт обучения Нагваля Элиаса. Я ближе