Захар дружил со сторожем у ближних ворот, и тот пускал его глядеть пушку. Пушка медная, разные узоры на ней, дуло длинное в окошко выставлено. Только из нее никогда не стреляли.
На ночь все ворота запирают, не выйти с завода. Да и куда выйдешь? – кругом горы, леса. В ночное не поедешь без лошади.
Юркнул Захар в ворота, проскочил скорей мимо сторожа, чтоб тот не заметил рогатки. Хорошо, что Акимова изба была первая от сторожки, Захар сразу же толкнул калитку – и во двор.
Двор у Акима травой порос, некому было разрывать и вытаптывать – нет ни кур, ни свиньи с поросятами, не то что лошади. Только две тропочки протоптаны – к воротам и к сараю, где лежат дрова.
Захар тряхнул головой, схватился за рогульки и вбежал в избу.
Оглянулся – никого.
– Ведь когда колокол был, – заворчал про себя Захар, – а он все не идет. Чай, есть охота.
Захар сел на лавку под окно и хмуро оглядел избу. Сегодня и она ему была не по сердцу. Разве это изба как надо? Одни бревна закоптелые да мох из пазов торчит. Не то, чтобы у них дома на деревне много чище было. Там тоже по-черному изба топилась. А только под праздник бабка все-таки бывало пол вымоет, лавки, окошки – ну и посветлеет. Под окном у них в избе прялка стояла. Посреди избы люлька висела – братишка у него был, незадолго помер. Перед иконой лампадка. Всё веселей. А тут, у Акима, – голым-голо. Один стол в красном углу перед лавкой и светец у стола. На полу мусор. Сразу видно, что без бабы живут, прибрать некому.
Захар встал, взял с шестка лучину, высек огня, зажег и вставил в светец. Посветлей стало.
– И куда это Аким запропал? – ворчал он про себя. – Всегда-то он поздней всех приходит.
Была суббота, и завод затих раньше обычного. Зато поселок ожил. Захар видел в окошко, как в избах замелькали огоньки, а по темнеющей улице толпой повалили рабочие. Ребята выскакивали навстречу, вертелись под ногами у рабочих и получали подзатыльники. Голые пятки быстро стучали по ступенькам крыльца.
Собаки лаяли и подвизгивали, радуясь хозяевам.
Весело там на порядке. А тут сиди один у окна. В заводской церкви зазвонили ко всенощной. Бабы звонко перекликались, торопили мужиков: пора в церковь.
Везде кругом суета.
Только Акимова изба стояла как неживая. Не стал бы и Захар один сидеть, выскочил бы на порядок, хоть к Федьке, что ли. Да разве пойдешь с рогаткой на шее. Со скуки Захар задремал даже, сидя под окном. Аким все не шел.
Когда прозвонил колокол, подручные Акима сейчас же разбежались по домам. Пошел бы и Аким, но нельзя ему было: мастер он был, – значит, на нем вся забота. Надо сарай на замок запереть, а замок, как назло, куда-то запропастился. Аким совался, как слепой, по темному сараю, а замок все не находился.
Сзади, в глубине сарая, в темноте пыхал жаром не остывший горн.
Огромные мехи, весь день шумно дышавшие кожаной грудью, раздувая огонь в горне, затихли и лежали опавшие, точно отдыхали.