Москва.
Там – мавзолей растёт,
как гриб после дождя.
Сталин в граните —
икона с усами и трубкой.
А здесь – океан,
перо и цитадель из книг.
Троцкий пишет —
пули вместо точек,
восклицания —
разорванные снаряды.
«Смотрите!
СССР строит Вавилон —
не к небу, а в землю!
Рабочий Парижа —
уже не брат, а шпион.
Кремль опутан проволокой —
колючая мечта о сытости
в мире голодных!»
Но чернила сохнут —
ветер истории
раздувает пепел вместо искр.
В изгнании:
часы бьют полночь —
везде.
Троцкий слепнет от ярости —
но видит трещины в сталинизме.
«Они превратили Маркса в икону —
а вы молитесь на пятилетки
вместо восстаний!
Но придёт день —
ваши стены рухнут
под тяжестью лжи!»
Корабль исчезает —
туман съел паруса.
Осталось перо да крик в пустоте:
«Революция не умерла!
Она просто ждёт —
не вас, а новых безумцев!»
Волны шепчут: «Смирись».
Но вдали уже зреет шторм
без названия и флагов.
Пророк, бьющийся о стену
Изгнанник!
Его дом – чемодан
да волны ярости под рёбрами.
Троцкий в Мексике —
революция в клетке из пальм.
Перо рубит воздух —
не чернила,
кровь из вен!
«Перманентная революция»
кричит на языках всех наречий —
но мир глух, как стена НКВД.
Рефрен:
«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»
Слышите?
Кремль растёт ввысь —
кирпичи
из костей «врагов народа».
Стены толще —
но трещины змеями ползут
от подвалов Лубянки.
Пишет:
«СССР – не маяк, а мавзолей.
Социализм в четырёх стенах —
это палата для прокажённых истории!
Мировая революция не умерла —
её замуровали в вашей «победе»!»
Но письма возвращаются —
конверты запечатаны воском страха.
Рефрен:
«Одинокая крепость рухнет под собственным весом!»
Сталин смеётся в усы —
«Бредни!
Мы – гранит!
Мы – на века!»
А Троцкий в ответ —
молотком по клавишам:
«Гранит рассыплется в песок
от первого крика правды!»
В Мексике рассвет
рвётся сквозь жалюзи.
Троцкий за столом —
тень на стене, как петля.
Ледоруб уже точат в Москве —
но он пишет, не видя,
что смерть в дверях
в форме друга-сталиниста.
«Одинокая крепость…» —
кровь на бумаге.
Последний рефрен остался недопетым.