– Какой еще Таракан? – не понял Чиж. – Прусаков, что ль? Мы же его в 2019 завалили, – а Конопатая на Дэна уставилась.
– Говори уже! – рявкнул.
– Марк Эдуардович, Маша в беде! Она одна осталась на трассе, а мне забрать ее нужно!
– В машину! – Конопатая метнулась на заднее сиденье.
– Что происходит? – возмущался Дэн.
– По дороге объясню, – ответил коротко, потом спросил уже ту, что ерзала теперь на заднем сиденье: – Ты знаешь, где она?
– Да, вот локация. У нее телефон еще разряжается.
– Что она там забыла в такое время?
– Понимаете, ее парень выкинул из машины. Одну. В такую погоду!
– Стасик-пидарасик? – обернулся к ней.
– Да, козел этот! Всегда ей говорила: мудак твой Стасик, а она как будто с другой планеты.
– С Луны!
– Что?
– Ничего!
– Эй, Конопатая! Ты в моем присутствии не матерись! – обратился к ней Дэн.
– Еще чего! Мой рот. Что хочу, то говорю! – огрызнулась.
О, да это вызов. Подумал: Дэн терпеть не может, когда бабы матерятся.
– Марк, ты с кем связался? – захохотал друг. – Тебя по студенткам потянуло?
– Вы тоже не материтесь! Я все же дама.
– Из Амстердама? – спросил ее Дан.
Пока ехали к месту назначения, от этих двоих устал, как черт. Всю дорогу слушал их перепалку.
– Так! Стоп! – остановились возле остановки. Конопатая выскочила из машины.
– Слышь, Марк! Откуда эта супербелка? – глаза у друга загорелись интересом.
– Все потом.
Из кустов мокрая, как курица, вышла моя страдалица. Супербелка тут же на нее накинулась. Блять, как же мне захотелось прикоснуться к моей пташке.
– Отойди, мать Тереза! Брысь!
– Эй! – прикоснулся к ее лицу. Холодная, вся трясется, пухленькие губки посинели.
– Цела?
– Угу, – хрипло ответила. Подхватил ее на руки, прижал к себе.
– Ой, не нужно! Я сама!
– Я тебе дам – сама! Самостоятельная ты моя. Тебя вон как колотит.
Какая она маленькая, хрупкая… А легкая – как перышко. Прижал крепче, отпускать не хотел.
– Открывай!
Конопатая проворно метнулась к машине. Усадил свою пташку. У нее зуб на зуб не попадал.
– Шмотье свое снимай, – ухватилась за свои тряпки, глаза выпучила.
– Д-даже н-не подумаю! И-извращенец! – в таком шатком положении, а брыкается.
– Дура! У тебя переохлаждение будет! Слышь, Конопатая! Вправь мозги своей подруге, пока я этого не сделал!
– Маш, снимай. Он дело говорит.
– Отвернись, – глаза испуганные. Сейчас отвернусь, но потом все равно отжарю пташку. Красивая сучка! Сел в машину.
– Чиж, печку навали!
Девочки шуршали на заднем сиденье. Пару раз украдкой подглядывал за Пташечкой, как мальчишка, который ни разу не видел девичьего тела. Пока ехал, думал о том, как побыстрей ее снова прижать к себе. Походу, написал своей экономке, чтобы горячую ванну приготовила. О пташкиной общаге – и речи не шло.
Тачка