Приходилось объезжать заросшие лишайником прогалины, подкапывать, когда объехать было негде. Делать это следовало осторожно, чтоб не повредить тяжи ризоидов, глубоко врывшиеся в больную почву. Единственное благо – не заметить яркую пушистость, вокруг которой таял снег, на фоне грязно-серой или бледно-желтой земли было сложно.
Вынужденные задержки нервировали и ходоков, и пассажиров, пугали до рыдания детей. Беженцы понимали, что, чем дольше остаются на поверхности, тем большую дозу облучения получат, несмотря на принятые радиопротекторы, защитные костюмы и обшитый свинцовыми пластинами корпус транспортеров…
И все же, вопреки опасности, общей нервозности, эта поездка запомнилась Алисе больше иным. Впервые оказавшись на поверхности, девушка (девочка тогда) жадно цепляла взглядом – восторженно-недоверчивым – все, что попадалось по пути их группе беглецов. Рассветное небо – почти что белое там, где восток, и еще темное, сбрызнутое мелкими бело-оранжевыми точками-звездами, на западе. Слепяще-алый диск над горизонтом – Солнце. Оранжево-красная дрожащая дорожка отблесков на серебристо-белом покрывале, укутавшем пустошь. Розово-красная опасная пушистость рубрума тут и там.
Алиса каждый раз последней возвращалась в кузов транспортера, когда им разрешали ненадолго выйти, размять ноги. Выскакивала первой, слушая стоически ругательства Арслана. В наземном гараже Муравейника и вовсе недоверчиво застыла, открыв рот, пока не получила подзатыльник и не была утащена вниз за шкирку.
Потому что там рядом с убежищем росли деревья!
Тонкоствольные и не высокие пока, но настоящие ЁЛКИ… Насколько хватало глаз увидеть через закрывающиеся створки ворот…
Впоследствии Ануш, заведующая в Муравейнике оранжереей, поправила ее, сказав, что это сосны. Да и деревья, в общем, были не такой уж невидалью (выжившие из тех убежищ, что расположились ближе к краю пустоши, божились, что там вдали стояли целые леса). Вот только слышать и созерцать подобное воочию оказалось настолько несоизмеримым! Алису это привело в такой восторг, что даже притупилась временно боль от потери тех, кого пришлось оставить в Улье. В конце концов, бабуля часто говорила: «Жалеть нужно живых. Что мертвым ваша сырость?»
* * *
На новом месте Алиса впервые встретила мандариновое дерево. Муравейник не был тем убежищем, о котором говорила баба Тая, и это оказалось неожиданно. Зеленоватые мелкие плоды, усыпавшие ветки четырех невысоких деревец с жидкой листвой, совсем не походили на описание бабули, и девушка вначале была весьма разочарована. Получается, что бабушка врала?
Это тоже разъяснила ей позже, когда Алиса начала работать с ней, Ануш. Оказывается, раньше мандарины действительно были оранжевыми и куда крупнее. В отличие от многих других цитрусовых, чьи плоды и