– Но после того, как я сообщил условия нашего договора, а храбрый Вителлоццо принял их, его боевые силы только увеличат ваше войско, Цезарь, – сказал Орсини.
– Пусть так! – ответил герцог с вежливым поклоном, словно не замечая нерешительного выражения на лице Вителлоццо.
Великан что-то неразборчиво промычал и затем прибавил:
– Но, как мы слышали, вместе с вами посланник флорентийской сволочи, а у меня – изгнанный князь – Пьетро ди Медичи!
Это известие повергло Цезаря в некоторое смущение.
– Так что же? Прекрасно! – после краткого размышления сказал он. – Пьетро – такой же паломник, как вы, и направляется в Рим, и как такового отец всего христианского мира может приветствовать его, не оскорбляя ни людей, ни государства.
В это время к ним приблизился высокий, статный рыцарь в полном вооружении, но без шлема. За ним следовал единственный оруженосец с синим знаменем, вышитым золотыми шарами – гербом Медичи. Случайно в эту же секунду к герцогу присоединился и Макиавелли, так что изгнанный князь и посланник республики встали лицом к лицу. Последовала короткая пауза.
– Мессир Никколо Макиавелли? – мягко произнес Медичи, ученый и храбрый муж? Я рад видеть вас.
– Я – посланник Флорентийской республики, синьор, – серьезным тоном ответил Макиавелли. – Но я точно так же рад видеть вас здесь.
– Хо-хо-хо, мессир Никколо, как понравилось вашим согражданам мое последнее посещение Вальдарно? – с мрачным хохотом спросил Вителлоццо.
– Настолько понравилось, что они вскоре ответят на него, – отвечал посланник.
– Я думаю, все казни египетские не могли бы лучше хозяйничать в стране, – продолжал великан.
– Ну нет, вы уж слишком стараетесь из-за одного! Тень вашего убитого брата должна уже быть теперь удовлетворена! – сказал Цезарь, нарочно вызывая это воспоминание в его памяти.
– Бывают, герцог, люди, которые кровь родного брата ценят так же, как купцы свои товары, – мрачно ответил Вителлоццо. – Имя своего брата я уже вписал на каждой пяди флорентийской земли, и надеюсь еще яснее написать его во Флоренции!
– Успокойся, успокойся, Вителло! – прервал Медичи своего недипломатичного союзника.
– Я не премину поставить об этом республику в известность, – заметил Макиавелли.
– И вы можете еще в таком случае прибавить, – дрожа от гнева, снова громко завопил великан, но Медичи снова перебил его:
– Нет, мой добрый Никколо, поезжайте лучше рядом со мной, и мы будем говорить о таких вещах, которые могли бы положить конец этой ужасной распре.
– Да, благородный господин, но, как мы видим,