– Брат Бандера благодарить умеет, потому мы здесь и оказались.
– Это старая история, брат Бизон, господину старшему помощнику неинтересно.
– Называй без чинов.
– Опять забылся, брат Бандера. Спасибо тебе.
– Пожалуйста, брат Бизон. Обращайся, если что.
Балаган начал раздражать.
– Будете и дальше дурака валять, на УДО не рассчитывайте, – с чувством произнес Ясень.
– Намек поняли!
– Никаких дураков!
Но глаза приятелей противоречили послушному тону. И Бизон, и более простой Бандера смотрели на Виктора так, словно знали нечто ему пока недоступное, и это знание превращало его приказы и обещания в пустой звук.
«Надавить?»
Но внутренний голос, ответственный за общение с народом, помалкивал. Получается – не время.
Вторая топка печи закрывалась блестящей металлической шторкой, над которой белой краской было выведено: «Вы умираете, мы делаем все остальное!» К шторке подходил ленточный транспортер, в начале которого стоял шикарный, красного дерева гроб с бронзовыми ручками. Наверху поговаривали, что за дополнительную плату умельцы вырезали на крышке и стенках сценки из жизни усопшего. Ясень обошел похоронный ящик, барельефов не обнаружил – видимо, покойник при жизни был прижимист, – после чего покосился на приятелей:
– Показывайте!
Бизон обернулся к напарнику:
– Приборы!
Второй кочегар бросился к манометру.
– Давление в порядке!
– Дубина! Температура!
– Подходящая!
– Тогда вперед.
Бизон подошел к началу транспортера, подождал возвращения напарника, после чего кочегары стянули бейсболки, Бизон вытащил из кармана бумагу, сильно похожую на счет-фактуру, и плаксивым голосом зачитал:
– Сегодня мы провожаем в последний путь Валентина Васильевича Никифорова. Мужчину, прожившего долгую и честную жизнь…
«Опять цирк!»
– Его «искра» уже наверху, – буркнул Ясень. – Для чего балаган?
– Проявляем уважение, – объяснил Бандера. – Но если вы приказываете ускорить процедуру – пожалуйста.
И почему-то икнул.
Бизон положил бумажку на крышку и надавил на красную кнопку. Кочегарка наполнилась траурной музыкой, транспортер загудел, гроб двинулся к печи. Бизон и Бандера махали вслед платочками.
– Это и есть уважение?
– Прощаемся, господин старший помощник. Так принято.
Шторка поднялась, открыв замечательный вид на бушующее внутри крематория пламя.
– Теперь Валентин Васильевич Никифоров видит свет в конце тоннеля.
– Хватит паясничать.
– Как прикажете.
Платочки исчезли.
Виктор проследил, как гроб въехал в печь, а когда топка закрылась, повернулся к раздолбаям подчиненным.
– Что будет с прахом?
– Соберем и отдадим.
– Безутешным