Пока решалась глянуть, что у меня там, увидела, как волосы мои, которыми я так гордилась, на пол падают клочьями. Что это?!Я дернулась в сторону.
–Эй, ты, сиди! – услышала я грубый голос. Я так испугалась, что осталась сидеть на месте.
– Эта готова! – крикнула она ещё громче.
– Топай! – это было уже мне, она толкнула меня в плечо. Я встала и пошла в сторону. Там дети сидели, голые и без волос. Мальчики, девочки, лысые и голые. Я испытала шок и ужасный стыд. Только сейчас поняла, что я тоже голая. Попыталась прикрыться, руку убрала от места, где меня пчёлы кусали.
Увидела у них на руках синие номера, у всех, яркие, с кровавыми подтеками. Я боялась посмотреть на свою руку, не хотела, чтобы у меня такое же было. Но оно было.
Потом всех подняли, женщины нас выстроили рядами, а с потолка вода пошла, это был душ. Приказали мыться, я тогда рукой прикрывалась, стыдно было ужасно. Не знала, что прикрывать: номер или другое место…Ужасно неудобно.
Потом стала цифры тереть, чтобы смыть, чтобы не было их, боль была нестерпимой.
Они не смывались. Как я не тёрла. Я тогда разозлилась не на шутку! Старалась, пока вода не перестала литься. И кто-то крикнул:
– Хватит. Одеваться.
Все бросились толпой, кого-то даже с ног сбили и побежали по нему. Помню, как все кричали. От неизвестности больше. Никто ничего не понимал.
Нам одежду выдали, одинаковую, полосатую, моя была мне велика, пришлось подворачивать штаны и рубашку. Все оделись, кое-как, конечно. Многие не могли справиться с пуговицами и рукавами, им помогали взрослые ребята.
Одинаковые, в полосатой одежде и лысые. До смерти напуганные, мы боялись смотреть друг другу в глаза. Стеснялись.
Нас поставили по два человека и повели куда-то. Я шла и смотрела себе под ноги, не хотела видеть всего этого. Хотелось к бабушке, не верилось, что это на самом деле происходит.
А на улице солнце было, погода такая хорошая, самое время гулять. А мы идём, такие одинаковые, с номерами на руках. В неизвестность идём, дружно. Я рукав отвернула и увидела, наконец, этот жуткий номер с бумажки: «3311» Теперь на руке. Синий, опухший, мой номер.
Так и хожу с ним всю жизнь, ничем не стереть.
Schneller
Когда мы шли, я все выискивала глазами бабушку, думала, что теперь нас обратно приведут. Представляла, как буду ей про номер рассказывать, все-все расскажу, думала, ничего не буду утаивать, даже про то, что страшно было расскажу. Мне хотелось ее тепла, хотелось снова прижаться к ней всем телом. Она такая сильная, смелая! Мы долго шли. Вокруг люди какие-то ходили, тоже в таких костюмах, как у нас, только грязных. Женщины. Худые какие-то и грустные. Нас видели и глаза прятали. Почему? Я не понимала.
Потом детей увидела, они разбирали какую-то кучу. Они нас увидели и лопаты побросали, стали таращиться. Мы все в землю стали смотреть, снова стали стесняться. Чего стеснялись?
Вокруг стояли деревянные длинные сараи, у нас в таких в деревне коров держали. Очень похоже было. На сараи.
Потом