Тогда она попыталась позвать на помощь. Тщетно: в подушку много не накричишь.
А воздух очень быстро заканчивался. Алёна забилась ещё сильнее. Теперь не только от дикого, нечеловеческого страха, но и от удушья.
Тяжелая темнота всё сильнее и сильнее вдавливала женщину в постель. В какой-то миг Алёна с ужасающей ясностью поняла, что
вот-вот – и воздух закончится.
Он и закончился. Женщина попыталась сделать вдох, но в забитые подушкой рот и ноздри не попало ничего. Алёна силилась вдохнуть ещё и ещё, до боли в сведённой судорогой груди.
Сознание стремительно затухало. Женщина уже не боролась: она просто смирно лежала, вдавленная в кровать. И без всякого интереса наблюдала, как перед закрытыми глазами неторопливо проплывают кадры из её же собственной жизни. Алёна вяло смотрела это странное и страшное кино.
Пока оно не кончилось…
– В следующий раз, поцарапавшись, используйте банальный йод. Или зелёнку. Здоровее будете! – процедил я, вскрывая огромный гнойник на плече несчастного тракториста.
– Так ведь подорожник же прикладывал! – начал было оправдываться тот.
– Ах да, конечно! Как я мог забыть! Сорвали у дороги лопух, им и полечились…
– Подорожник!
– Сорри, подорожник! Присыпанный, надо полагать, толстым слоем землицы? – злобствовал я, вычищая и дренируя гигантскую гнойную полость.
– Я ж его вытер! – в отчаянии взвыл мой пациент, извиваясь от боли.
Я добавил ещё новокаина и продолжил воспитательную беседу:
– Просто вытерли? Вот так вот – взяли и вытерли?
– Не-е! Поплевал сначала! – с достоинством уточнил болезный.
Я вздохнул и решил прекратить дискуссию ввиду наличия у оппонента явного преимущества в логике. Засунув в рану пару резинок и приладив поверх неё повязку с гипертоническим раствором, пробурчал:
– Завтра после обеда придёте на перевязку. Температуру меряйте: если повысится, придёте раньше!
Антон Иваныч вывел фаната подорожников за дверь и через пару секунд вернулся, сияющий:
– Пал Палыч, всё! Нет больше никого!
Я взглянул на часы: до полуночи оставалось несколько минут. Однако!
– У вас тут всегда так… насыщенно? Ну, амбулаторный приём до ночи – это в порядке вещей, или просто мне сегодня так повезло?
Фелдшер замялся:
– Э-э-э… Ну… Почти!
– Почти что?
– Почти всегда! – виновато развёл руками Иваныч, – Раньше, пока в Бедулино и Антоновке участковые больницы не позакрывали, у нас поспокойнее было. А теперь – со всех окрестных деревень народ, случись чего, к нам едет. Сюда-то ближе, чем в райцентр…
Фельдшер прервался на минутку, задумавшись, а потом ещё добавил мне радости:
– Хотя,