Леса были такими, что не только заблудиться можно, но и на медведя нарваться.
Дороги то круто задирались вверх, то чуть не отвесно падали вниз. Не надо никаких Эверестов, чтобы на спуске захватило дух. Для тех, у кого отказали тормоза, предусматривались специальные гравийные ловушки.
Впрочем, водителей большегрузов больше волновали подъемы: мощности двигателей не хватало, особенно в соответствующую погоду. Чтобы уменьшить предательское проскальзывание колес, по обочинам горных трасс расставляли красные ящики с песком. Ну а лопата имелась у любого нормального шофера.
Съедешь же (или въедешь) наконец на ровное место – тоже не зевай. Ударит снегопад – в долине вполне можно потерять дорогу. Это летом непонятно, зачем вдоль трассы воткнуты высокие шесты с красными тряпками на концах. А зимой очень даже понятно: кроме них ничего в метели и не увидишь.
Про реки отдельный разговор.
Чистая холоднющая вода стремительно неслась с гор по крутому наклону, бурля порогами и водопадами. Ниагар, понятно, не встречалось. Но свой порог высшей категории сложности имелся почти у каждой речки. А уж гибло там и людей, и неосторожных животных явно больше, чем на знаменитой североамериканской речке.
Короче, природа была фантастически красива, однако отнюдь не идиллична. Горы, реки и леса не только давали человеку кров, стройматериалы и пищу, но также собирали с людей дань в виде их жизней. Этот мрачный налог исправно платился до нашей эры, при царе, а потом и при советской власти. Не перестали платить его и сегодня. Разве что к опасностям природным добавились опасности рукотворные. Плюс прочие опасности, к сожалению, широко распространенные на Руси.
И все же люди несказанно любили этот край.
Да, многие уезжали.
Тело мигрировало в Уфу, столицу республики, а то и дальше – в Москву, или за границу. А душа же все равно оставалась привязанной к этой воде, к этому воздуху, к этим лесам и горам.
Но вернемся к нашим героям.
Ринат после страшной трагедии ходил сам не свой. Как уже было сказано, он стал гораздо меньше пить.
Поскольку автобус оказался серьезно поврежден, его пересадили на совсем древний, когда-то зеленый ЗИЛок, выпуска конца пятидесятых. По обоюдному согласию с гаишниками, ЗИЛ-ветеран техосмотров не проходил. Правда, и госномеров не имел. Обычная практика – выкинуть жалко, авось еще послужит, но требованиям, предъявляемым к автомобилям, уже не удовлетворяет. Такие машины назывались почему-то бобиками или дворнягами. Ездили они обычно по территории автобазы, огромной, как все на Урале, – площадей здесь никогда не жалели. Перевозили бобики тяжелые детали и агрегаты. Иногда ненадолго выскакивали по какой-то надобности в город, дэпээсники были местные и легко