Путь к Океану. Повести и рассказы. Владимир Фил

падла. Вот тогда и началась самая жопа, и я на собственной шкуре убедился, что древнее деревянное колесо находится в рубке вовсе не для красоты, а именно для таких случаев. Это только в кино штурвал вертится, как волчок, от лёгкого толчка женской ручки. Когда в девятибалльник волна бьёт по рулям, а тросовая передача идёт с них через весь пароход с кормы на нос, в рубку, одному это чёртово колесо с места не сдвинуть. Стояли вдвоём по бокам и тянули обеими руками на себя. Какая тут уже романтика, – за четыре часа изъёпываешься больше, чем за восемь на промысле, ведь, чтобы переложить руль на градус, нужно сделать полный оборот полутораметрового колеса.

      В одну из таких весёлых вахт я и услышал по громкой связи поздравление капитана с восемнадцатилетием и, признаться, не понял поначалу – столько событий, что про днюху забыл напрочь.

      – Что, и не отмечали совсем – в те времена восемнадцать значимой датой было всё таки?

      – Старые запасы закончились, а из компаса спирт сливать никакой долпоёп тебе в такую штормягу не будет. Да и не до этого было, сам понимаешь, а потом забылось как-то…

      Шторм стих, уходя на ост, мы завернули в Индюху, по спокойной воде рулили уже по одному. Всё таки в этом есть какое то колдовство, передача древней энергии, идущая в тебя от ручек штурвала, я нутром это ощущал, словами не объяснить. Тем временем наш электромеханик умудрился перемотать рулевую машину, и штурвальная эпопея закончилась. Но ты знаешь, Фил, иногда я вижу себя во сне за штурвалом парусника, хотя под парусами ходить не довелось.

      Декс умолк, видно, он побывал там, за штурвалом и возвращался в реальность. Я тоже был под впечатлением рассказа, немного по-доброму завидуя другу. За окнами вставала предрассветная муть.

      – А что, чейнч с нигерами состоялся?

      – Кер там, в Мапуте война была, на берег не пустили, и барыг на шлюпках отгоняли от борта. Перегрузились на рейде и назад, в ЮВА, на этот раз без приключений. Разливай остатки, да по шконкам разбредёмся.

      – Одно не могу взять в толк – как ты в 17 лет паспорт моряка загранплавания получить умудрился?

      – Это уже отдельная история. За тех, кто в море! Салют!

      – Салют!

      Ночной полёт в жаркую страну.

      В очередной раз, коротая время за нардами в баре «Ступеньки» на пару с Дексом, я заметил ему:

      – Слушай, брат, может, вообще жить сюда переедем?

      – А кули нам, старым волкам, ещё делать? Делюгу предлагаешь замутить?

      – Может, дойдёт и до этого, мы же убиваем время, которого почти не остаётся!

      – Время мы убивали до сорока, а после оно убивает нас, – философски ответил друг, задумчиво перебирая в руке камни (был его бросок). Куда лохи-то подевались?

      – Думаешь, с нами сядут играть? Эт-то навряд ли, – заржал я.

      Действительно, мы полгорода развели на нарды, и игровые лохи обходили нас стороной. Ещё бы, сколько придурков