– Измены много, – мрачно заметил один из них. – В одном отряде кулачье взбаламутило красноармейцев. Комиссара убили, перешли к белым.
– И вас вот, без оружия на позиции отправили. А как налетят казаки? – спросил другой. – У нас кони – утекем, а вы? Порубят вас с вашими мешками, как капусту – и нет батальона!
– У нас не батальон, – засмеялся Тюкавин, – у нас рота.
– Рота? Вот так рота! На две версты растянулись.
– Растянуться можно и на три… Я отстану, Михаил Федорович, хвост подгоню…
Перед рассветом дошли до какого-то хутора. Кавалеристы привели нас с Тюкавиным и борисоглебским спутником к командиру дивизии. Он спал в одной из хат на постели поверх одеяла в полушубке и сапогах. В хате было прохладно и неуютно. Хозяева, по-видимому, ушли в другой дом. Когда стоявший во дворе часовой зашел в комнату вместе с нами и разбудил комдива, тот выслушал мой доклад, рассмотрел документы и спросил:
– Сколько в роте оружия?
– Десять винтовок и один наган.
Он, как и борисоглебский штабник, грубо выругался и заметил в мой адрес, что только болваны могут так бродить возле фронтовых позиций без оружия. Достал из кармана часы: «Люди здорово устали? Пройдут еще верст пять?».
– Пройдут.
– Пойдете в сто девятнадцатый полк. Будем делать там третий батальон.
– Опять без оружия пойдем?
– Там получите кое-что для начала. Здесь у нас ничего нет.
Днем добрались до штаба полка. Здесь Феодосий Тюкавин с посланцем из Борисоглебска получил документы о передаче маршевой роты в состав полка. На следующий день Тюкавин распрощался с земляками и повез в Сольвычегодск большую пачку наших писем с поклонами родным. На письма штабные писари пожертвовали рулончик пожелтевших от ветхости обоев. Конвертов не было, адреса указывали на самом письме. Провожать Тюкавина пришла к штабу почти вся наша сдружившаяся в дороге рота.
Хоть мы и явились почти безоружными, командир полка очень обрадовался обученному пополнению. Он тут же приказал мне выделить 60 человек в команду боевого охранения. Человек 20 отобрали для артиллерийской батареи, несколько бывших фронтовиков пошли в полковую разведку, а всех остальных зачислили в 7-ю роту, командиром которой назначили меня. Остались на своих должностях и мои два помощника и почти все командиры взводов и отделений.
Землячество крепко сплачивало роту. В ней были и односельчане, и близкие друзья, и даже родственники. Одним из взводов командовал мой двоюродный брат В. Д. Теребихин. В другом взводе служили два родных брата из нашей волости. Начавшиеся вскоре бои еще больше укрепили товарищество и дружбу в роте.
Не хочу подробно рассказывать