Новый Лондон не был похож на остальные американские города. Здесь никто не строил небоскрёбы из стекла, бетона и амбиций. Весь город выглядел так, будто его вывезли из Старой Англии целыми улицами, а потом заново собрали на чужой земле. Крыши с крутыми скатами, стены из чёрного кирпича, ажурные мостики, перекинутые между домами, вывески старинных пабов, которые всё ещё гордо обещали "лучший эль в колониях". Империя, над которой никогда не садится Солнце, потому что оно никогда не восходит, как и над остальной грешной землёй.
На каждом фонаре висели отпугиватели тумана – странные механизмы, похожие на каркасные шары с хрупкими стеклянными вставками. Они мерцали то бледно-синим, то белым, а иногда раздавался лёгкий разряд, как будто действительно что-то делали, и люди верили, что это помогает. Ещё они верили в лепреконов, единорогов и честь.
Жители Новой Англии ходили быстро и напряжённо, как будто каждую секунду готовились сорваться в бегство. Они носили длинные плащи, высокие воротники, а некоторые прятали лица под полумасками с тонкими фильтрами. Осторожные, суеверные, чужие.
– Добро пожаловать в Новый Лондон, – сказал мой водитель, не глядя на меня.
Конечно, он вежливый. Ну как могло быть иначе? До этого он молчал, как могила, и выглядел примерно так же. Узкое лицо с острыми скулами, длинные пальцы, которые держались за руль, будто за последнюю надежду. Я уже надеялся, что он немой, но потом я вспомнил, что моей удачи не существует.
Дорога к поместью напоминала сон, в котором ты движешься, но никогда не приближаешься. Узкая, обрамлённая деревьями, которые поднимались к небу, словно трещины в реальности. Англичанин остановил машину у массивных чёрных ворот. Лонгфорд-Мэнор возник перед нами – величественный, холодный, совершенно отчуждённый. Стены из серого камня, тяжёлые деревянные двери, крыша, украшенная резными фигурами горгулий, которые не спасали от дождя, но создавали ощущение, что дом постоянно наблюдает.
– Ждите, я открою вам дверь, – водитель вышел.
Я затянулся сигаретой и поправил воротник плаща. Пытка началась.
Выйдя из машины, я поправил шляпу и подошёл к воротам. Отдалённый собачий лай и ветер сопровождали моё прибытие. Ворота были массивными, коваными, с узорами, которые напоминали сплетённые ветви деревьев. Водитель открыл их, и я направился по дорожке, ведущей к дому. Она была выложена брусчаткой, которая, казалось, помнила шаги каждого, кто когда-либо ступал по ней. По бокам стояли статуи – ангелы с пустыми лицами и каменными крыльями, способными только осыпаться. В некоторых местах на стенах особняка висели древние молитвы, вырезанные в камне.
Лонгфорд-Мэнор
Дверь поместья открыл высокий, худощавый мужчина с идеальной осанкой и выражением лица, которое можно было бы вырезать на монетах. Мужчина, скроенный из строгости и правил, словно его сшили из старых учебников этикета. Его тёмный костюм был настолько безупречен, что казалось, будто он каждый день по утрам погружается в жидкий крахмал.