Король достоверно знал, что действительного покушения против Елизаветы не существовало, были лишь интриги Лестока и Бестужева и что пребывание Брауншвейгского семейства в Динамюнде никакой опасности для императрицы не представляло. Тем не менее, имея по своим политическим расчетам надобность в добром расположении русской государыни, прусский король через посланника в Берлине графа Чернышева велел передать, что он, король Прусский, «как по своему дружескому расположению к императрице, так и для потушения последних искр тлеющей под золою опасности» считает своим долгом посоветовать: принца Иоанна, содержащегося с родителями и сестрами его в Динамюнде, тотчас же оттуда отправить во внутренние губернии империи, в такое отдаленное место, чтоб никто не мог больше ни видеть их, ни что-либо о них слышать». Императрица немедленно приняла этот совет, хотя он был подан от человека, которого она чрезвычайно не жаловала. Местом нового заточения для Брауншвейгского семейства выбрана была крепость Раненбург (ныне гор. Чаплыгин Липецкой области). 9 января 1744 года последовал на имя Салтыкова (из Царского Села) именной указ императрицы, очень длинный по форме и короткий по мыслям, изобилующий великим количеством мелких деталей, суть которого заключалась в выборе направления движения, количестве подвод выделяемых на каждом пункте ночевки, охране. Но самым главным требованием, пронизывающем указ было сохранение тайны лиц, следующих в Раненбург и ограничение возможности контактировать друг с другом. На пути движения определялись места стоянок: Псков, Великие Луки, Торопец, Смоленск, Вязьма, Калуга, Тула и Скопин.
Перечисление пунктов движения оказалось не лишним. Капитан-поручик Вымдонский, кому было поручено переселение «семейства», называл в письмах своих, в Петербург посылаемых, конечный пункт движения то «Оренбурх», то «Аренбурх» Это продолжалось до тех пор, пока специальным указом ему разъяснили:
«Ежели вы разумеете Оренбург тот, что на Яике, построенный бывшим статским советником Кириловым, в том ошибаетесь, ибо сей, до котораго вы отправлены, Ораниенбурх, отстоящий от Скопина в 60 или 70-ти верстах, как и в именном Ея Императорскаго Величества указе, данном вам при отправлении, именован Ораниенбурхом, а не Оренбурхом». В январе 1744 года кортеж из множества крытых саней покинул Динамюнде. Правда, число сопровождающих правительницу и её семью резко поубавилось.
Члены семьи, поняв, что их хотят рассадить по разным кибиткам, по словам Салтыкова «с четверть часа поплакали», думая, что расстаются навсегда. Итак, переселение началось. Зима не лучшее время для переезда, но «путешественников» не спрашивали о том, удобно им или нет. От морозов и метелей семейству здорово досталось…
А Раненбург