– Так продолжаться не может! – раздражённо выкрикнула она. – Ты постоянно обманываешь меня!
Плавно переступая босыми стройными ногами, Ирина бесшумно прошлась по ковру. На фоне тёмной мебели, утопая в тусклом свете торшера, она была олицетворением чего-то таинственного и божественного. Поначалу Говоров безмолвно смотрел на неё, словно зачарованный, но, заметив, что она медленно приближается, машинально перевёл взгляд на её ногти, длинные и острые, покрытые перламутровым лаком.
– Иринушка, – насторожённо проговорил он. – Ты должна понять…
– Я никому ничего не должна! – вспылила она непривычно мерзким голосом. – Я так больше не могу! Сколько можно надо мной измываться?
– Да никто над тобой не измывается.
– Я безумно люблю тебя! Люблю страстно и нежно! Люблю каждой клеточкой своего тела.
– Я тоже тебя люблю!
– Было время, когда я пыталась забыть тебя, но у меня не хватило на это сил. Ты не представляешь, какое мучение ждать тебя целыми днями, а когда ты приходишь, то ещё тягостнее видеть, как ты постоянно смотришь на часы.
– Но, Иришка, ведь у меня семья, – тщетно пытался оправдаться Илья Альбертович. – Попробуй войти в моё положение.
– Надоело! – вновь выкрикнула она, окинув его негодующим взглядом. – Почему я всегда должна уступать?
– Иногда этого требуют жизненные обстоятельства.
– Под кого-то подстраиваться и думать о том, чтобы не сделать кому-либо больно, тоже требуют жизненные обстоятельства?
– В некотором роде… – уклончиво ответил он.
– Почему я не могу быть счастливой? Почему твоя супруга, эта бесформенная толстая фурия имеет право на полноценную жизнь, а я не имею?
– Тамара – твоя лучшая подруга, – лаконично подметил Говоров.
– Мне надоело быть её подругой! Я её ненавижу…
Прошелестев шёлковым халатом, Ирина вскинула голову и, встряхнув пышными волосами, пристально посмотрела на Илью Альбертовича. В её глазах вместе с горящей злостью вспыхнули искры невыносимой печали.
– Ещё в детдоме ей принадлежали самые красивые куклы… – продолжила она.
При каждом глубоком вздохе её упругая грудь выступала из-под выреза и невольно приковывала к себе пристальный взгляд Ильи Альбертовича. Ему не терпелось обнять эту маленькую хрупкую женщину. Хотелось в её ласках забыться от повседневных забот и приобрести душевный покой, который он всегда получал в этой однокомнатной квартире, чьи окна выходили на центральную площадь города.
– Даже в школьные годы, – размазывая по щекам слёзы, – проговорила Ирина, – твоя Томка была впереди меня. Она всегда и во всём лидировала. А с тобой?
Ирина зашмыгала курносым носиком и, тяжело всхлипнув, замолчала.
– Что со мной? – не понял Говоров.
– Разве не я познакомила тебя с ней? – поникшим голосом произнесла она.
– Но ведь тогда между нами ничего не было, – вновь возразил Илья Альбертович.
– Это ровным счётом ничего не значит! – вспылила Ирина. – Я уже тогда любила тебя. Считала своим кавалером. Эта сучка…
Говоров молчал. В его памяти промелькнули те далёкие годы, которые уже ушли в безвозвратное прошлое и от которых остались лишь смутные воспоминания.
«Странная штука – жизнь, – машинально подумал он.– Вроде совсем недавно Ирина была наивной чудаковатой пигалицей. Не обременённая домашним хозяйством, она расцвела словно поздний цветок. Её стройное соблазнительное тело отливало бронзовым загаром…»
– Ты меня не слушаешь? – спросила Ирина, перебив мысли Ильи Альбертовича.
– Нет, что ты, дорогая, я внимательно слушаю тебя, – смутившись, ответил Говоров. – Я полностью с тобой согласен. Мне нечего сказать в своё оправдание. Я даже не могу тебе возразить.
– Конечно, у тебя нет оправданий. Ведь ты столько раз клялся, что подашь на развод. Или я не права?
– Права, Иринушка! Ты всегда права. Я тоже безумно люблю тебя, но всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Остались у меня какие-нибудь чувства к жене или нет, это не самое главное.
– А что же, по-твоему, главное? – процедила Ирина сквозь зубы.
Она отошла в сторону, достала из пачки сигарету и, постукивая по ней ноготком, закурила.
– Рано или поздно, но к жене начинаешь привыкать, как к старым домашним тапочкам, – невнятно пробормотал Илья Альбертович.
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожённо спросила она, присев на край мягкого кресла.
– Носить нельзя и выбросить жаль, – пояснил Говоров.
– Значит, если бы ты женился на мне, то я бы тебе уже надоела?
– Не нужно ловить меня на слове, – нахмурившись, ответил Илья Альбертович. –