– Господа, довольно, – осуждающе произнёс иллюминас, – пикировку оставим на потом.
Внезапно смутившись, русский крепко сжал ладонь колдуна.
– Простите меня, Конрад. Я недоверчив, но сердце подсказывает, что вы – достойный человек. Кроме того, Игоря не обмануть.
Он махнул в сторону молодого волшебника.
Мягкая улыбка появилась на губах мага. Ему понравился этот немолодой великан, и он не стал продолжать ссору.
– И я прошу простить мою попытку ответить ударом на удар. Хотелось бы верить, что это не отразится на наших отношениях.
Фёдоров удивлённо смотрел на Конрада, чьё суровое лицо словно засияло изнутри.
– Он не тёмный, – отвернувшись, пробормотал Владимир.
Лёвенштайн, посмотрев на русского, согласно наклонил голову.
Мужчины немедля начали организовывать спасательную операцию. Послав зов, они вызвали и ввели в курс дела ещё нескольких человек. Виттельсбах, хмурясь, смотрел на новоприбывших. Его тревожило и раздражало поведение двоих: Уве Шефера – человека непонятного возраста с безликой внешностью, не желавшего понимать, почему большая группа филиев должна защищать никому не известную семью, и Вольфганга Хоппа, доказывающего соратникам, что никому из сервиноктисов верить нельзя. Маг начал опасаться саботажа. Он не знал Шнайдеров, но не хотел, чтобы те погибли.
– Послушайте, вы, – резко поднявшись, сказал он, – господа светлые. Неужели вам настолько безразлична судьба несчастных, что я – слуга ночи должен настаивать на их спасении? Каждому нормальному человеку должно быть ясно, что своих надо защищать, какими бы малозначительными для общества они ни казались.
– Поганый сервиноктис будет мне указывать, что говорить и делать?! – взорвался Хопп. – Когда тёмные ублюдки убивали моих родителей, к ним на помощь не поспешил никто. По вашей вине я остался сиротой…
– По моей лично? По вине находящихся здесь филиев? Какое отношение к этому имеем мы? А Шнайдеры, при чём тут они? Или ты считаешь, что родители других детей непременно должны разделить судьбу твоих? В поддержку?
Хопп поднялся и, угрожающе сжав кулаки, направился к Виттельсбаху. На лице того не дрогнул ни один мускул, он просто стоял и ждал. Вокруг мгновенно замолчали. Когда филий собрался поразить противника, маг едва заметным движением кисти и тихо произнесённым заклинанием пригвоздил нападавшего к месту. Иллюминас положил Конраду руку на плечо, удерживая, и, махнув другой, освободил незадачливого волшебника.
– Вольфганг, как смеешь ты нападать на человека, пришедшего помочь?
– Он сервиноктис! – рявкнул Хопп.
– Пусть. Но он прав. Ты – светлый ведёшь себя, как поклонник мрака. Я отстраняю тебя от операции. Не хочу, чтобы, руководствуясь своей неразборчивой ненавистью, ты ударил нашего друга в спину.
– Так он