– Что поймем? – Вайолет бросается к отцу.
– Джозеф…
– Они все равно узнают…
Плечи у него поникли под тяжестью несказанных слов; все силы он потратил на то, чтобы начать разговор.
– Мы ведь это обсуждали!
Я сопротивляюсь желанию утихомирить его, утащить в другую комнату.
– Что именно?
Взгляд Вайолет мечется между нами, она похожа на ребенка, который умоляет рассказать ему «страшный секрет».
– Я так и знала! – восклицает Джейн, воздевая руки.
– Невероятно, – бормочет Томас.
Он встает, подходит к камину и остается там стоять, облокотившись о каминную полку.
– Рас-ска-зы-вай! – Джейн выделяет каждый слог, будто проворачивая ключ в замочной скважине и открывая заветную дверь.
– Эвелин…
– Я не хотела…
– Вы же понимаете, что мы от вас не отстанем, – говорит Томас.
– Мама, что происходит? – В голосе Вайолет нотки страха.
– Вы с папой и так уже заявили, что намерены покончить жизнь самоубийством. А теперь хотите сообщить еще что-то более ужасное?! Что может быть хуже? – вопрошает Джейн.
Несмотря на абсурдность разговора или как раз из-за нее, мне хочется засмеяться. Я сдерживаюсь, и смех клокочет в горле будто рыдание.
– Будет хуже, если вы начнете со мной носиться как с хрустальной вазой.
Частичное признание, первая за сегодня правда, вырывается у меня против моей воли.
– Значит, ты собралась умирать, – заключает Джейн.
– Через год, – соглашаюсь я, отчаянно желая вернуться к тому, с чего мы начали: «В следующем июне. Это наш последний год».
– Полный трындец, – произносит Томас.
– Ма, слушай…
Слова Джейн – будто рука, протянутая из спасательной лодки. Она, как никто другой, знает, каково это – барахтаться в воде, приготовившись к худшему.
– Ты правда думала, что мы согласно покиваем и оставим все как есть?
Я выдыхаю, беру курс на смирение. «У вас вторая стадия». Шесть месяцев назад даже первая стадия казалась кошмаром. «Болезнь быстро прогрессирует. Обычно между стадиями проходят месяцы, годы, а у вас…» Сейчас я бы все отдала, чтобы вернуться на первую. Джозеф, конечно, прав. Забор, который я воздвигла вокруг своей болезни, слишком хлипок. Даже без моего согласия они разберут его на раз-два.
– У меня болезнь Паркинсона. Прогрессирует быстрее, чем предполагали врачи. Я хотела как можно дольше сохранять подобие нормальной жизни, но течение болезни…
Я показываю им руку – такой тремор не скроет и искусный игрок в покер.
– Ой, мамочка… – начинает Вайолет.
– Господи… – выдыхает Томас.
– О боже, мама! Ну как же так… Почему ты нам ничего не говорила? Послушай, у Майкла Джея Фокса ведь как раз Паркинсон, да? И он вполне себе нормально живет, снимается, о смерти вроде и не думает, – говорит Джейн.
– У всех по-разному. Мой лечащий врач сказал, что у меня редкий