Надавив основаниями ладоней на глаза, Брайони делает несколько глубоких вдохов, стараясь игнорировать темные мысли. Она напоминает себе, что сегодняшний день будет отличаться от остальных. Впервые оба мальчика проведут его в школе. Она будет свободна, сможет перевести дух.
Как же так вышло, что она оказалась здесь, в этом фермерском доме, в богом забытой глуши? А ведь, кажется, еще совсем недавно она носила элегантные деловые костюмы, делала эффектные прически с начесом и горделиво вышагивала по Бьюкенен-стрит в Глазго, уверенная в том, что весь мир принадлежит только ей. Она могла взять от него все что угодно. Работа юристом (пусть и начинающим, но подающим надежды) в адвокатской конторе заставляла ее раздуваться от собственной значимости. Для посиделок за коктейлем в каком-нибудь ресторанчике Брайони выбирала подружек, стараясь не привлекать к себе нежелательное внимание возрастных сослуживиц, поголовно влюбленных в восходящую звезду.
Все изменилось, когда она вышла замуж за эту звезду. Конечно, не сразу. Но как только она зачала Робби, все закончилось. Ее место в этом мире стало таким же, как у ее матери. Кто-то должен был присматривать за мальчиками, и ее муж не пожелал стать этим «кем-то».
Стоя у мойки, Брайони наблюдает за тем, как Энгес пьет кофе в саду. Это своего рода ритуал семейственности. Он исправно выполняет его перед тем, как сесть в машину и умчать в ту жизнь, которая когда-то была и у Брайони. В рубашке и галстуке муж выглядит как чужой, незнакомый ей человек. Вот он нехотя пинает мяч Шону, который бегает по траве, их поразительно зеленому длинному газону. Младший сын захлебывается смехом, заливисто журча, под стать воде, несущейся с холмов во время ливня.
С дальнего уголка сада доносится голос. Это Робби стремится обратить на себя отцовское внимание. Сын так высоко раскачался на качелях, что Брайони видны подошвы его кроссовок, взлетающих к небу. Она смотрит поверх их голов еще дальше – на девственный ландшафт за полями: на пурпурные холмы и влажную темень сосновых лесов у их подножия. Идиллическая картина. Так почему же через два года после переезда сюда Брайони ощущает эту жуткую тьму, обволакивающую ее, растекающуюся внутри? Почему она чувствует себя в ловушке? Почему готова почти на все, лишь бы сбежать? Почему жаждет ощутить под ногами асфальт вместо грязи под резиновыми сапогами?
Пропасть между ней и Энгесом только ширится. И Брайони чувствует себя бессильной, неспособной это остановить. Его недели наполнены встречами, интеллектуальной работой, ланчами в закусочных, которые так любила она. А ей, в отличие от мужа, ужасно тоскливо из-за домашней однообразной рутины, крутящейся вокруг сыновей и их жизни. Из-за отсутствия новых ярких впечатлений и невозможности поделиться ими. Возможно, все было бы по-другому, если бы она подружилась с кем-нибудь в деревне. Муж ей всегда говорил об этом. Сельчане – довольно приятные милые