Наконец звери соглашаются на краткую передышку. Керя прикуривает потухшую папиросу и безнадёжно усталым голосом заканчивает:
– Да… Как-нибудь.
– Жалко мужика, – говорит Мичман, когда ребята остаются одни.
– Эх, был бы сейчас двухтысячный год! – восклицает Васька. – Ему не мотоколяску, а какой-нибудь выдали бы вездеход. Да что вездеход – везделёт! Жжик – и слетал куда надо. Скажи? Хоть на охоту, хоть на рыбалку. Хоть, если надо, – в Москву. Или на море.
– Двухтысячный! Да в двухтысячном ему бы и везделёт твой не понадобился. Ему б эту ногу как настоящую сделали. Какую-нибудь радиоуправляемую. А?
– Или свою назад пришили бы.
– Вообще-то, я про Керю, – задумчиво произносит Мичман.
– А что про Керю? – опешили мальчики. – Алкаш, он и есть алкаш.
– Много вы знаете, «алкаш». Знаете, какой он был? Сам Витька Лось ему завидовал. Он и в офицеры-то пошёл для того, чтоб Керю переплюнуть. А Керя – красавец, отличник, умнейший парень. Знаешь, как за ним девки ухлыстывали!
– А ты-то откуда всё это знаешь?
– «Откуда»! Я ж Витькин сосед. Да и Керины старики там недалеко жили. Это он уже после на Спутник переселился. А так… Они меня везде брали.
– И по девкам тоже?
– Представь себе. Я же пел и плясал, пахан меня научил. Ка-ак сбацаю что-нибудь, они все аж обоссываются! За это дело да за кудряшки меня цыганёнком звали. Девки то яблок, то конфет насуют, что в карманы не помещаются. За пазуху складывал!
Он помолчал, наслаждаясь воспоминанием.
– На футбол ходил, за них болеть. Между прочим, два раза чемпионами области были! И на Лысую гору…
– А на Лысую-то зачем?
– Э-э, да вы маленькие у нас, раз не помните. Там раньше соревнования были по авиамоделизму. И Керя, если хотите знать, по этому делу кандидат в мастера.
– Что-о?! И за это тоже кандидата дают? – изумился Васька.
– Ещё как дают. А он – знаешь, какой конструктор! Изобретатель.
– Иди ты. И что же такое изобрёл? Ракету?
– Хрен её знает, но что-то там на заводе изобрёл. Пахан рассказывал, как его поздравляли, премию вручали.
– А что же случилось?
– Случилось. Шёл со второй смены – и нарвался. Восемнадцать ножевых. Секёшь? Полтора сантиметра до сердца не достали.
– И кто же его так?
– А никто не знает. Их так и не поймали.
– А за что?
– Да хрен их маму знает, за что. Сам он ничего не помнит, его без сознания нашли. Как бывает: подойдут что-нибудь, слово за слово… Ничего не знают: ни кто такие, ни сколько их было. Ничего! Ему Франц операцию делал. С того света вытащил!
– Ну, Фра-анц!.. – протянул Валера. – Это был волшебник. Профессор Сальватор! Интересно, где