Уборщица просунулась в дверь:
– Долго вы еще тут? Я до ночи ждать не собираюсь!
– Обручальные кольца! – повторил отец Игорь. Они стояли теперь лицом к лицу. – Даже слоган можно оставить тот же: «Соблазнов много – защита одна!»
Михаил подавил желание выругаться.
– Только что поставил на учет одного такого – с кольцом! А беременные? Вы статистику видели? Специально выложил на городском сайте! Четырнадцать за прошлый год! Двенадцать за нынешний! Кольца у всех! Слово такое – «эпидемия» – слышали?
Отец Игорь взглянул прямо, блеснули стекла залитых водой очков.
– Так надо воспитывать молодежь! Верность, любовь, семья – вот чему надо учить. Не презервативам вашим! На Махатмы Ганди школа. Там дети ходят. А вы им – презерватив под нос!
Рванул ветер, вверху хрястнуло, затрещало. Коротко прошумев и подняв брызги грязи, между спорящими шлепнулась огромная ветвь. Оба, не сговариваясь, наклонились, чтоб оттащить ее с тропинки.
2. Божья тварь
За кованой церковной оградой простиралась лужа в оборке опавших листьев, кипевшая от дождя. Поправив на плече лямку сумки-аптечки, Михаил двинулся по краю, стараясь не замочить ног – левый ботинок у него протекал, – прижимался к ограде, цепляясь за железные завитушки. Железо было скользкое, ледяное, пальцы сразу же онемели. Но вот, наконец, и улица: широкий проспект Махатмы Ганди. По асфальту идти стало легче, только вертелись под ногами сбитые шишки. Дождь обмельчал и теперь не лил, а сеялся, мотаясь на ветру. Впереди, между черными стволами сосен, уже виднелись светящиеся окна дома, где Михаил снимал крошечную однушку.
Этот дом – белый, многоподъездный и многоэтажный – был в Баженове самым высоким. Он возвышался над магазинами, над соседними домами, возвышался даже над соснами – плыл под низким тяжелым небом, как лайнер по океану, и все, что тут случалось плохого, происходило либо в этом доме, либо неподалеку. Это в здешнем дворе орудовал педофил, а летом шагнул с крыши десятиклассник. В двадцать второй квартире тлел наркопритон, а в последнем подъезде торговали водкой-самогонкой, и на детской площадке вечно собирались бомжеватого вида пьяницы.
Возле магазина «ПровиантЪ» – совершенно не нужный, но модный теперь твердый знак мигал красным цветом – жалась к стене какая-то бабка. Котомки у ног. Нищенка? Михаил нащупал в кармане сторублевку, подошел, протянул. Бабка подхватилась, цапнула деньги, а ему сунула что-то легкое, теплое… Живое.
– Удача твоя, сынок. Последний остался.
– Э-эм… я не…
Но бабка уже отвернулась. Наклонилась к своим пожиткам, начала что-то перекладывать, бормоча:
– Последний, тьма такая. Никто брать не хотел – у, тьма-тьмущая… Боятся черных котов, что несчастья от них. Придумают тоже: от котов несчастья! Божьи твари в бедах ихних