его и остолбенел… это был ХЛЕБ!!! Господи! Дед, предчувствуя, что за ним скоро придут, перестал потреблять свой скудный паек, бережно складывая в вышитый еще бабушкой платочек. Вечером мама вернулась с работы, я рассказал о заветном узелке – она разрыдалась. Мы зашили дедушку в одеяло, положили его на саночки и отвезли. Трупы принимал милиционер, сам чуть живой. В нашем подъезде жила девочка Соня, мой брат с ней очень дружил раньше, кажется даже ходили в один садик. Но он уже плохо помнил, только знал, что ее бабушка работала в столовой и всегда готовила вкусную манную кашу, они учились в одном классе, но ни вчера, ни сегодня она не пришла на занятия, и учительница попросила его выяснить, что случилось. Он стучится – никто не открывает, оказывается – не заперто, заходит – в нависшем полумраке стоит тяжелый запах, издали раздается не то стон, не то крик отчаяния, не то предсмертный вздох, не то призыв о помощи, люди так ослабели – не разберешь, на кровати лежит Сонечкин отец – он бросился к нему, всегда жизнерадостный и бодрый тот лежал бездыханный, на кухне мать… а Сонечка сидит за столом, положив под голову кулачок, и отрешенно смотрит на действительность, с трудом «бужу» ее: «Сонь, пойдем к нам», – она не сразу понимает мои слова, вернее их значение, молча встает на затекшие от многочасового неподвижного сидения ноги, я беру ее холодную ладошку, и мы идем ко мне, разделить дедушкину порцию хлеба. Она немного приходит в себя, если можно описать так состояние девятилетнего ребенка, который несколько дней ничего не ел в холодной квартире и смотрел на умирающих самых близких людей. Мы еще долго сидим все вместе у «буржуйки», мама заплетает Соне косичку и отдает платочек, тот самый, в который был завернут дедушкин «гостинец», пригревшаяся Сонечка вскоре засыпает. Но на следующий день она рано вскакивает со словами: «Я пойду домой, к маме…» «Только в школу приходи», – отзывается брат. Через два дня Соня в школу не пришла. Нигде нет, только брошенный, будто забытый кем-то в спешке, посреди комнаты лежит медведь, которым мы играли в той жизни, когда ели вдоволь манной каши в садике… я ухожу домой. Возвращаюсь домой, снег припорошил трупы и трамваи, которые уже второй месяц стоят, бездыханные, всюду.
Мама до конца своих дней сохранила теплые дружеские отношения со всеми женщинами, с которыми пережила это страшное время и с которыми она каждый день совершала свой незаметный подвиг. Мать моя иногда дежурила на крыше, тушила зажигательные бомбы, которые немцы в огромном количестве сбрасывали на город. Эти бомбы, как правило небольшого размера, тушили в ящике с песком или просто сбрасывали во двор. Однажды мы возвращались из очага, при подходе к дому снова начался обстрел. Ночное небо разрезали прожекторы, выли сирены, где-то разрывались бомбы. Мы прижались к какому-то дому, но солдат с винтовкой прикладом стал отгонять нас, говоря, что здесь самое опасное место и стоять здесь запрещено. Мы медленно и благополучно дошли до нашего дома.
Эвакуация
Когда началась война, поступил приказ: всех детей эвакуировать.
