– Нормальный пистончик, в нем, между прочим, смысла много, – засопел очкарик, пряча пугач в карман. – Так мой папаша говорит. Дед им во время войны от партизан отстреливался.
– Партизаны наши были, придурошня, – крупный мальчик лет тринадцати отвесил смачную оплеуху своему недалёкому товарищу. – От фашистов он отстреливался. Или твой дед фашистом был?
– Да, иди ты! Много больно знаешь, чтобы про моего деда такое говорить.
– Много, не мало!
Мальчики угрожающе уставились друг на друга, казалось ещё немного и начнётся та самая нелепая, неловкая, но очень жестокая драка, какая бывает между детьми.
– Вовчик, – раздался голос Вальки над ребяческими головами, – старшеки! Старшеки идут!
– Он идёт? – спросил Вовчик.
– Ага.
– А ну-ка пош-ш-шли вон! Не загораживайте товар, – шикнул Вовчик на хорохорившихся товарищей.
Вся прыть сразу исчезла, и мальчики послушно расступились, образовав коридор для восьмиклассников.
– Ну, что тут у вас? – спросил самый худой парнишка, с редкими усиками и невероятно сальными волосами.
– Серёга, здорова! – Вовчик по-хозяйски провёл рукой над товаром. – Вот, смотри. Все новенькое: фонарик, пенальчик резной, паяльник, даже джинсы есть. Немного большие, но можно поясом затянуть, очень стильно будет!
Серёга не спешил отвечать. Он безразлично глянул на заботливо разложенные вещи, медленно достал платочек, шумно сморкнулся, и положил испачканную ткань прямо на стол.
– Все дрянь, – процедил он. – Отстой какой-то. Для ребятни. Что-нибудь серьёзнее есть?
– А что надо? Все есть! Кипятильник работающий есть, вот такой вот значок есть, смотри со звездой, вот лак для волос, там немного, но есть. Ещё книга без начала, но концовка – во! – Вовчик выставил вперёд большой палец. – И только для тебя берег, вот.
Под вздохи и свисты стоящих рядом мальчишек, Вовчик выудил из недр рюкзака маленький перочинный ножичек, у которого была облупившаяся рукоятка, а механизм срабатывал с громким хрустом. Серёга прищурился.
– Фигня, – процедил он.
– Как? – осел Вовчик, но тут же потянулся к Серёге. – Что надо-то скажи? Все достану!
– Не знаю… Можешь мне свои часики дать…
– Ни за что! – нахмурился Вовчик, но тут же дал на попятную, – это отца. Он ругаться будет, может что-то другое?
– Видели, как старается, – ухмыльнулся Серёга и посмотрел на своих друзей, таких же восьмиклассников. – Это ты меня должен удивлять, щегол. Что есть такого, чтобы я захотел с тобой обменяться на… ну, например вот это? – он достал из кармана брюк вчетверо сложенный пожелтевший от времени листок бумаги. – Ты же это хочешь?
Вовчик засопел. Он всегда так делал, когда начинал злиться. Сам того не замечая он начинал громко дышать, а лицо его становилось пунцовым.
– Тебе же