– Даже если и так, то сомневаюсь, что я смогу вернуться, прожив в Институте всемирной иерархии несколько лет. Нет гарантии, что меня не подвергнут коррекции, превратив в двойного агента.
– Так ты думаешь, что не сможешь вернуться?
– Думаю, что теперь в этом нет смысла. Я превращусь в мире Энрофы в изгоя. Лучше уж податься в Квазар после того, как вы найдете способ извлечь ядра воспоминай Малика из моей личности.
– Ты ведь понимаешь, что тебя не отпустят, не подвергнув серьезной коррекции.
– Я не боюсь коррекции. Вы уничтожите ядра воспоминаний, отвечающие за годы моего сотрудничества с клириками, плюс, скорее всего, период, когда я был агентом Энрофы и внедрился к адептам. Что-то все равно останется. Поверь мне, без всех этих интриг можно жить. Когда я только сбежал от адептов и заложенные на уровне протоколов инстинкты заставляли меня скрываться, заметая следы, то я знал о себе не больше, чем буду знать после процедуры коррекции воспоминаний. Поглощение сознания Малика потребовало немалых жертв… Я встретил бывшего клирика, и вместе с ним мы скитались по неиндексированным территориям Квазара. Было неплохо. Сейчас я вспоминаю те времена с улыбкой и буду не против все повторить.
– Бывший клирик, говоришь? – недоверчиво прищурился хранитель.
Он был высоким и стройным, напоминая коренного обитателя Квазара, который не забывал, в отличие от большинства жителей Подпространства, следить за своей материальной оболочкой. Если бы не преклонный возраст, то Мьюз счел бы нового друга пижоном… Да, как ни странно, но именно друга.
Сначала они вели себя настороженно друг с другом. Затем постоянно спорили, не соглашаясь абсолютно во всем, пусть даже иногда это было исключительно ради принципа. В конце концов они устали от пререканий и начали осторожно соглашаться с некоторыми суждениями оппонента: сначала исключительно в мыслях, боясь проронить неосторожное слово, но в итоге в голову закралось подозрение, что у них очень много общего. Особенно во взглядах на КвазаРазмерность. Если бы не огромная разница в возрасте – Тенш был старше Мьюза почти втрое, – то их дружба обозначилась бы гораздо раньше, а так… Так открытое проявление дружеских чувств созревало еще несколько лет, пока Мьюз не разрушил последнее препятствие, последний стереотип, стоявший между ними – отрекся от мира Энрофы и подал официальное прошение в Институт всемирной иерархии позволить ему пройти обучение и стать хранителем.
Предупреждение о необходимой процедуре корректировки сознания не остановило бывшего агента Энрофы, а, учитывая его опыт и модифицированные ядра личности, позволявшие