– Саша, открой Наталья должна прийти.
Александр Петрович пошел открывать дверь, пришла старшая дочь.
– Я на работу! – бросил он через плечо жене, поздоровался с дочерью, и быстро вышел за порог.
Его шаги гулко прозвучали в тишине подъезда, а входная дверь в квартиру захлопнулась с лёгким стуком, от которого дрогнули стекла в окне.
– Привет мам. Я решила с тобой позавтракать. Маша в школе завтракает, Юра в полете. Одной скучно. – сказала Наташа, стягивая перчатки и убирая их в карман пальто. Она потянулась к матери и чмокнула её в щеку, ласково улыбаясь, словно принесла с собой настроение для мамы на весь день. Старшая дочь частенько приходила навестить родителей перед работой.
– А мы Лизоньку вспоминаем. – Отозвалась мать, медленно и аккуратно расставляла столовые приборы, будто в этих движениях был особый ритуал. Её взгляд был устремлён куда-то вдаль, как будто она видела сквозь стены образы из прошлого.
– Скоро увидим. Приедет снова вся загорелая, хорошенькая. – улыбнулась дочь, присматриваясь к матери. В её взгляде блеснул задорный огонек.
– Наташа, а ты помнишь, как она взялась тебя к поступлению в институт готовить? – Ирина Андреевна сильно соскучилась по младшей дочери Лизоньке, которая часто и подолгу бывала в командировках. Она прикрыла глаза и кивнула, припоминая ту давнюю картину. Её улыбка стала шире, и во взгляде зажглась улыбка. Казалось, она видела перед собой маленькую Лизу с серьёзным лицом и неизменным блокнотом в руках.
– Еще бы! Она уже всю биологию и анатомию выучила, про химию с физикой – молчу, – ответила Наташа, весело всплеснув руками. Она рассмеялась, вспоминая строгий взгляд Лизы и её манеру объяснять материал, будто перед ней стояли недоразвитые ученики. Это был момент, когда весёлое воспоминание наполнило комнату теплом и светом.
– Как, я была против этого! А вы меня не слушали.
– Мама, она давно уже знала, откуда дети берутся, меня так муштровала, что химию я до сих пор помню. А когда Лиза нашу группу в меде подтягивала – удивлялась какие мы тупые, пугала, что и врачи из нас, бестолочей, никудышные получатся. Ну, ничего, вроде вышли в люди. – Наташа любила вспоминать студенчество.
– Волнуюсь я за нее. – призналась мать, огорчённо опустив глаза. Ирина Андреевна склонила голову, разглядывая свои руки, будто там можно было найти ответ на все вопросы. Её голос звучал сдержанно, но чувствовалось скрытое беспокойство.
– Незачем. Всё у неё прекрасно, – уверенно ответила Наташа, хлопнув по столу ладонью. Её голос прозвучал как приговор – громко, резко, без тени сомнения. Она взглянула на мать так, будто хотела ей передать частичку своей уверенности.
– А личная жизнь не складывается, не везет. – Вздох матери был долгим и тяжёлым, словно она пыталась выдохнуть сразу все свои тревоги.
– Зато везет тому,