– Ну что ж, в путь, – произнес Рауль с тяжелым вздохом, собираясь погрузить весло в воду. Однако остановился, приобретя скорбный вид.
– Я понимаю, что мы не знакомы, и это не мое дело, но я искренне сожалею о потере ваших товарищей.
Рауль снова взялся за весло и опустил его в воду.
– Мэрдок, – тихо произнес человек со шрамом.
– Простите?
– Меня зовут, Мэрдок, – повторил он еще тише, также погружая весло в воду.
Олаф
Монотонный плеск волн, разбивающихся о нос лодки в последних отблесках уходящего дня, и капли воды, как слезы грусти, неторопливо скатывающиеся с весел в чёрный омут океана – вот те единственные спутники, что сопровождали тёмный силуэт, находящийся в шлюпке и активно гребущий к шхуне с символическим названием «Закат». Едва он причалил и поднялся на борт, его тут же обступило несколько человек, начиная наперебой задавать вопросы:
– Почему так долго?
– Где остальные?
– Что с грузом?
– Мы наткнулись на засаду, все погибли, груз потерян, – мрачно произнёс он.
Воцарилась гробовая тишина. На лицах присутствующих промелькнуло нечто среднее между сочувствием и ужасом. Самый старший из них, судя по всему, являющийся капитаном, покачал головой и тихо произнёс: «Олаф тебя живьём сожрёт».
– Отходим! – выкрикнул он громко и направился к штурвалу.
Остальные моментально разбрелись по кораблю, причём настолько стремительно, словно старались покинуть больного проказой, дабы случайно не заразиться. Трой горько усмехнулся. Глупо было ожидать от них иного, жизнь этих людей строилась на слепом служении авторитету Олафа – кровожадного и беспощадного. Тем печальнее представлялось его нынешнее положение, ибо единственные люди, способные помочь отстоять право на независимость, остались лежать в пещере. Бежать бессмысленно – найдут раньше, чем успеешь покинуть архипелаг, а умирать в роли зайца, трусливо пытающегося спасти свою шкуру, было точно ни в его духе. Если суждено сойти со сцены, то он непременно сделает это красиво и эффектно, дабы Олаф и остальные запомнили его на всю жизнь.
Была глубокая ночь, когда шхуна подошла к небольшому острову. Издали он казался абсолютно непригодным для жизни скоплением скал и камней, однако если бы взор имел возможность проникать сквозь камни и скалы, то ему открылся бы чудесный оазис, расположенный внутри этого каменного кольца, скрывающего его от посторонних глаз и одновременно служащего прекрасной защитой от непрошенных гостей.
Подойти к берегу имелась возможность только в одном месте, и то без знания фарватера эта затея превращалась в подлинное самоубийство, о чём свидетельствовало «корабельное кладбище», как прозвали его местные обитатели, ибо вся прибрежная акватория изобиловала торчащими из воды остовами и мачтами многочисленных кораблей. Помимо этого, проход в бухту был испещрен острыми скалами