– И что теперь? Каждый раз, когда я что-то придумаю, это автоматически будет уходить вашей компании? Даже если вы к этому не имел никакого отношения?
– Да, – спокойно ответил он.
– Я не согласна. – твердо сказал Ясмина. – Я не вещь. Не актив. И не ваша собственность.
Марк выдержал паузу, потом покачал головой:
– Уже поздно что-либо менять. Я же говорил тебе об этом. Возврата нет.
Ясмина вцепилась пальцами в подлокотники кресла. Воздуха вдруг стало мало, горло перехватило от напряжения, но она всё же выдавила:
– Вы заперли меня здесь. Никуда не выпускаете. Вы говорите, что у меня теперь лучшие условия? А где они, Марк?
Она резко выпрямилась, голос становился всё твёрже:
– Мебель подороже? Комната побольше? Еду приносят? – она перевела дыхание. – Думаете именно это делает жизнь человека лучше? У меня даже элементарной одежды нет, чтобы переодеться. Не могу выбрать, что хочу поесть. Не могу выйти на улицу, подышать воздухом, просто пройтись. Не могу поговорить с кем-то, кроме ваших людей, да и те молчат все время.
Она посмотрела на него с вызовом:
– Да к чёрту такую жизнь! – выкрикнула она.– И всё этовы называете тем, чего у меня не было в прежней жизни?
– Помимо того, что вы лишили меня свободы, вы хоть раз задумались, в каких условиях я здесь нахожусь? – голос её дрожал, но в нём звучала злость, не слабость.
– А почему не обратилась к охране? – искренне удивился он. – Я ведь сказал: если что-то нужно – просто попроси.
Ясмина скрестила руки на груди и хмыкнула.
– Ага. Пойду сейчас и скажу чтобы трусы с бюстгальтером мне принести. Заодно попрошу подобрать мне прокладки по циклу. Уверена, у них в инструкции всё это прописано.
– Вы вообще головой своей думаете хоть иногда?Она подняла на него глаза. Взгляд был колким и злым.
Марк чуть качнул головой, но уголки губ дёрнулись в усмешке.
– Не знал, что ты стесняешься таких вещей.
– Я не стесняюсь! – огрызнулась она. Ярость вскипала в груди, будто бурлящая жидкость под крышкой. – Я просто не привыкла бегать к охране за нижним бельём!
– Хорошо, я это учту.Он посмотрел на неё, словно оценивая.
Ясмина фыркнула, но промолчала. Хотела ещё что-то сказать – уколоть, парировать, – но осеклась.
Слова застряли в горле, а вместе с ними пришло осознание. Тяжелое, как бетонная плита:
Поздно.
Всё, за что она боролась, уже забрали.
Поняв это, она снова посмотрела на Марка. И поняла: бояться уже не имеет смысла. Бояться – значит верить, что есть, что терять. А у нее ничего не осталось. Что он ещё может у неё отнять?
– Вы думаете, что выиграли? – её голос прозвучал ровно, без эмоций.
Марк чуть прищурился, явно пытаясь понять, что у нее в голове в этот момент.
– Я не думаю, Ясмина. Я знаю.
Она усмехнулась, но в этой усмешке не было веселья.
– Ну и что теперь? Мне кланяться вам в ноги за то, что вы «великодушно»