Когда он отвернулся от окна, ему пришла в голову мысль.
– А много ли крыс в камерах? – спросил он Маккея.
– Полно, сэр, великое множество, – ответил заключенный, последним взмахом протерев порог. – Я скажу повару, чтобы он приготовил новый поднос, да, сэр?
– Пожалуйста, – сказал Грей. – А потом, мистер Маккей, будьте любезны, проследите, чтобы в каждой камере был кот.
Маккей заколебался, и Грей, собиравший разбросанные бумаги, заметил это.
– Что-то не так, Маккей?
– Нет, сэр, – медленно ответил Маккей. – Воля, конечно, ваша, но мне кажется, ребятам не понравится, если коты выведут всех их крыс.
Грей уставился на него, почувствовав легкую тошноту.
– Неужели заключенные едят крыс? – спросил он, отчетливо видя перед собой острые крысиные зубы, вгрызавшиеся в сливовый пирог.
– Ну, это ежели кому повезет, сэр: крысу не больно-то поймаешь, – ответил Маккей. – Может быть, коты в этом и помогут, в конце-то концов. Будут ли еще распоряжения, или на сегодня все, сэр?
Глава 9
Скиталец
Решимости Грея в отношении Джеймса Фрэзера хватило на две недели. Потом из деревни Ардсмур прибыл посланец с новостями, которые изменили все.
– Он еще жив? – резко спросил майор прибывшего с известием жителя поселка, служившего при тюрьме по найму.
– Я сам его видел, сэр, когда его принесли. Сейчас он в «Липе», за ним ухаживают, только, сдается мне, вид у него такой, что ухода недостаточно, сэр, если вы поняли, о чем я.
Поселянин многозначительно поднял бровь.
– Я понял, – ответил Грей. – Спасибо, мистер…
– Эллисон, сэр. Руфус Эллисон. К вашим услугам, сэр.
Гонец принял предложенный ему шиллинг, поклонился, держа шляпу под мышкой, и ушел.
Грей сел за стол, уставившись на свинцовое небо, где с самого его прибытия почти ни разу не появлялось солнышко, и раздраженно постучал по столу кончиком пера, забыв, что перо из-за подобного обращения тупится и его приходится чинить заново.
Впрочем, ему было не до пера: упоминание о золоте заставило бы навострить уши любого.
Сегодня утром жители поселка наткнулись на человека, блуждавшего в тумане по окрестным торфяникам. Одежда его промокла, он был не в себе от лихорадки и бредил.
С тех пор как его обнаружили, он бормотал не переставая, но спасители не могли разобрать его бред. По-видимому, он был шотландцем и при этом говорил на бессвязной смеси французского и гэльского, иногда вставляя английские слова. И одним из этих слов было «золото».
Сочетание шотландца, золота и французского языка в этой части страны могло навести любого, кто сражался в последние дни якобитского мятежа, только на одну мысль – мысль о французском золоте. Несчетном богатстве, тайно посланном (по слухам) Людовиком Французским на помощь своему кузену Карлу Стюарту. Но посланном слишком поздно.
Некоторые уверяли, что французское золото было спрятано