Он критически относился к миссис Клэнси, одной из секретарш, которая в течение месяца приводила на работу своего внука, мать которого приболела.
Фрэнк неловко пожал плечами.
– Это так, но в каждом случае нужен особый подход. Да и вряд ли Брианна станет носиться взад-вперед по коридорам с пронзительными воплями и разбрызгивать чернила, как Барт Клэнси.
– Вот уж за что не поручусь, – усмехнулась я. – Но ты это серьезно?
На самом деле серьезность его предложения была очевидна, и где-то внутри меня начало осторожно вызревать еще робкое, боязливое чувство облегчения. Я могла не доверять Фрэнку в отношении физической верности, да и знала на самом деле, что уж верности-то он не хранит, но вот сомневаться в его любви к Бри у меня не было ни малейших оснований.
Вот так неожиданно разрешилась одна из самых трудных проблем. Мне не нужно будет спешить домой из больницы, терзаясь страхом, что я припозднилась, отгоняя мысль о том, что Брианна опять куксится у себя в комнате, потому что ей не нравится нынешняя приходящая няня. А вот Фрэнка моя девочка любит, и мысль о возможности бывать в его кабинете каждый день приведет ее в восторг.
– Почему? – спросила я напрямик. – Ведь мне прекрасно известно, что ты вовсе не в восторге от моих медицинских пристрастий.
– Не в восторге, – задумчиво признал он. – Но дело не в этом. Ясно, что тебя все равно не остановить, и, возможно, единственное, что я реально могу сделать, – это помочь тебе добиться своего, причем с наименьшим ущербом для Брианны.
Лицо его чуть посуровело, и он отвернулся.
– Если он когда-либо чувствовал, что в его жизни есть нечто главное, то, ради чего стоит жить, то это была Брианна, – подытожила Клэр.
Несколько мгновений она молча помешивала какао, а потом вдруг спросила:
– Но что так заботит вас, Роджер? Почему у вас возникли эти вопросы?
Он ответил не сразу, медленными глотками попивая какао. Оно было насыщенным, темным, со свежими сливками и крупинками коричневого сахара. Фионе, которая всегда была реалисткой, хватило одного взгляда на Брианну, чтобы отказаться от попыток заманить Роджера в брачные силки через желудок, но она была поваром милостью божьей, так же как Клэр врачом, и просто не могла готовить плохо.
– Наверное, потому, что я историк, – ответил наконец Роджер, глядя на Клэр поверх чашки. – Мне нужно знать. Моя задача как раз в том, чтобы узнавать, как жили люди, что они делали и почему делали именно так.
– И вы думаете, что я могу рассказать вам об этом? – Она остро взглянула на него. – Или что сама это знаю?
Он кивнул, попивая какао маленькими глотками.
– Знаете лучше, чем многие. Большинство источников, доступных историку, лишены вашей… – Он помедлил, подбирая нужное слово, а найдя, улыбнулся. – Скажем так: вашей уникальной точки зрения.
Неожиданно напряжение ослабло.
– Скажем так, – рассмеялась