– Спасибо, – отозвалась она с улыбкой, но почти сразу к ней вернулась задумчивость.
– Что с тобой? – тихо спросил Роджер, остановившись в холле. – Что-то случилось?
– Нет, в общем, нет.
Она повернулась к нему, и он увидел, что между рыжими бровями залегла маленькая морщинка.
– Только… я задумалась, попыталась представить… Как ты думаешь, каково это было для него? Жить в пещере на протяжении семи лет? И что стало с ним потом?
Движимый порывом, Роджер наклонился вперед и коснулся этой милой морщинки поцелуем.
– Не знаю, дорогая, – сказал он. – Но возможно, мы это выясним.
Часть вторая
Лаллиброх
Глава 4
Серая шляпа
Лаллиброх, ноябрь 1752 года
Раз в месяц, когда кто-то из парнишек говорил ему, что это безопасно, он спускался в дом, чтобы побриться. Всегда по ночам, крадучись в темноте, как лис. Риск оставался, но бритье казалось ему необходимым, чтобы вконец не одичать, – оно являло собой символ продолжающейся связи с цивилизацией.
Словно тень, он проскальзывал в дверь кухни, где его встречала улыбка Айена или поцелуй сестры и начиналось таинство преображения. Таз с горячей водой стоял наготове, только что правленая бритва лежала на столе вместе с тем, чему предстояло послужить мылом для бритья. Иногда, когда кузен Джаред присылал посылку из Франции, это было настоящее мыло, чаще же полуобработанный щелоком жир, щипавший глаза.
Ощущение начала преображения приходило с первыми ароматами кухни – дразнящими, насыщенными и не имеющими ничего общего со ставшими привычными, разносимыми ветром запахами болота и леса, однако лишь по завершении ритуала бритья он снова начинал в полной мере чувствовать себя человеком.
Они научились не торопить его с разговором, терпеливо ждали, когда он побреется, и с пониманием относились к тому, что после месячного одиночества слова давались ему с трудом. И не потому, что ему нечего было сказать, скорее наоборот: слова устремлялись в горло и образовывали затор, каждое хотело успеть вырваться наружу за то короткое время, что имелось в его распоряжении. Ему необходимы были эти несколько минут тщательной подготовки, чтобы выверить и отобрать, с чего он начнет и к кому обратится.
Ему, конечно, было и что послушать, и о чем спросить – об английских патрулях в окрестностях, о политике, об арестах и судебных процессах в Лондоне и Эдинбурге. Но это потерпит, прежде всего надо потолковать с Айеном об усадьбе, с Дженни – о детях. Ну а если все сочтут это безопасным, то можно будет даже привести сонных детишек, чтобы они поздоровались со своим дядей, обнялись с ним, расцеловались и, нетвердо ступая, вернулись в постели.
– Скоро он станет мужчиной!
Первое, что сказал он во время сентябрьского визита, кивнув в сторону старшего ребенка Дженни, своего тезки. Десятилетний мальчик сидел