Нахаловка 2. Lanpirot

произнес натуральный Тимоха. – И не виню… Ведь я сам себя в гроб вогнал… Только понял я это, уже сдохнув… Просьба у меня к тебе, Семен, – в его глазах неожиданно вспыхнул лучик надежды, – о родителях позаботься. Мать, если бы не ты, с ума бы сошла… Да и отец… Раз уж тебе такая доля выпала, побудь им настоящим сыном вместо меня… лучше меня… Ведь и ты, – он кивнул вслед исчезающей в тумане толпе мертвецов, – совсем не ангел. А это тебе зачтется… при распределении… Все в этой жизни и после нее – не просто так… Совсем не просто… Пообещай, что не оставишь их заботой и не бросишь в старости! – Его голос набрал «обороты» и зазвучал тревожно и требовательно. – Клянись! – Неожиданно чистым и звонким голосом потребовал Тимоха. – Клянись!

      – Клянусь! – не покривив душой в этот момент, торжественно ответил я, хотя у меня и были относительные сомнения насчет своего собственного будущего.

      И, черт побери, я реально узрел настоящее чудо – его землистое лицо на мгновение утратило мертвенную бледность, вернув все краски и вновь став по-настоящему живым. А ведь он любит их, своих стариков, – понял я. Вон, как преображает даже мертвецов истинная любовь! Оживляет, почище сказочной живой воды! Уверен, что за это бескорыстное чувство скоститься ему в Пекле чего-ничего. По адскому УДО[11] быстрее из кипящего котла удастся выбраться.

      – Смотри Семен, не обмани… – прошептал напоследок Тимоха, вновь «позеленев», но я его прекрасно услышал. – Ты поклялся…

      – Семен Метла за свой базар всегда отвечал! – Вот что-что, а фуфлыжником[12] я никогда не был, и быть им не собираюсь.

      – За тобой должок, Сема… – Хрипло произнес, не оборачиваясь, уходящий следом за остальными мертвяками пацан. – Должок… – Еще раз каркнул он, и погрозил пальцем правой руки, поднятой над головою.

      Это жест мне живо напомнил сценку из киносказки «Варвара-краса, длинная коса», где ушастое Чудо-Юдо в исполнении Георгия Милляра, грозит из колодца кучеряво-рыжебородому царю-Пуговкину кривым пальцем и приговаривает: «должок»!

      – Должок… – повторил я, глядя ему в спину.

      Наконец вереница покойников моего личного кладбища скрылась в густом тумане, скрадывающем окрестности. А из него на меня словно бы взглянул кто-то… Оценивающе так взглянул, словно всего меня наизнанку, словно старый дырявый носок вывернул. Колючие мурашки нескончаемой вереницей пробежали по моему молодому телу, заставляя кожу и сведенные судорогой мышцы подрагивать.

      Этот взгляд давил, словно имел свое физическое воплощение, и куда потяжелее двухпудовой гири. Он как будто изучал под микроскопом все мои грехи, взвешивая неведомые мне доводы «за» и «против», словно решал – что же со мной делать? И от этого взгляда невозможно было хоть как-то закрыться и спрятаться, а уж о том, чтобы утаить какие-то мысли и потаенные желания, и речи не шло! Нужно было просто выдержать это давление и не сломаться! А Семена Метлу так просто не сломаешь!

      – Давай уже, решай быстрее! – с вызовом просипел я, с трудом проталкивая