Дилан поморщился.
– Да все с Кайросом в порядке. Роланд притащил их сюда на экскурсию. Так, Гесвальд, вы уже собрались? Мой управляющий выведет вас через черный ход, снаружи уже ждет экипаж. Уедете так же незаметно, как и приехали.
– Что ж, я готов, – маг взял в охапку свой саквояж. Кивнул мне на прощание: – До скорой встречи, милая леди! И, надеюсь, новая встреча принесет и новые известия!
– О чем это он? – спросил Дилан, едва маг вышел.
– Я отдала ему зеркало, – призналась я. – Думаешь, зря?
– Думаю, он будет бояться даже лишний раз дышать на него, – Дилана явно занимали какие-то свои мрачные мысли.
– Полагаю, мне тоже пора. Нужно…
Но он перебил:
– Об экипаже для тебя я тоже позаботился. Только придется так же, как и Гесвальду, выбираться через черный ход.
Я едва удержалась от так и рвущегося вопроса. Но и так ведь очевидно, что Дилан не намерен меня сопровождать. Как сюда я приехала одна, так и отсюда уеду в одиночестве.
И, конечно, мне бы очень хотелось придумать какую-нибудь крайне вескую причину, почему Дилан не поедет со мной. Но какие могут быть причины? Не следит же за ним никто, право слово. Просто… Просто, очевидно, и без того устал от моего общества.
Но по дороге домой я старалась об этом не думать. Хотя от напоминаний о фиктивности наших отношений все равно легче не становилось. Я же обещала Дилану, что никаких эмоций с моей стороны в его адрес точно не будет. Так надо держать обещание! Или хотя бы делать вид.
Только от всего этого настроение неуклонно испортилось. И отчасти из-за этого я не смогла сдержаться, когда дома прямо в холле столкнулась с матушкой.
– О, ты вернулась, – констатировала она, даже не изобразив интерес по этому поводу. И даже не потому, что явно все равно, где я была. А будто и вовсе нет разницы, если бы я не вернулась вообще.
– Думаете, не стоило? – вырвалось у меня само собой. Все-таки годами копящаяся обида так и просилась наружу.
– Что ты такое говоришь? – она округлила глаза. – Ох, это проклятье явно плохо на тебя действует… Родителям дерзишь, сестру постоянно обижаешь. А у Ристеллы тонкая ранимая душа, между прочим…
И надо бы смолчать, но я просто не смогла, перебила:
– Вы никогда меня не любили именно из-за сходства со своей сестрой, так ведь?
Надо отдать ей должное, она даже в лице не переменилась.
– Что за глупости? Каждой матери положено любить своих детей. А сходство – так и вовсе лишь отражение проклятья. Я просто знала, что время все расставит на свои места.
– Что, как и тетя Ламона, я стану страшной и проведу остаток своих дней старой девой? – ну все, не могла я больше молчать, несмотря на все доводы разума.
Матушка вздохнула, словно собираясь со всем своим терпением.
– Милая, неужели ты не понимаешь? Я так нарочно сказала, чтобы пожалеть твои чувства.