Он двигался по привычному маршруту, не торопясь, иногда задерживая взгляд на витринах магазинов или на людях, спешащих по своим делам. Всё казалось прежним – тишина, одиночество, собственные мысли, которые теперь, как и всегда, тянули его вглубь себя.
Потом он решил дойти до парка. Умиротворенная атмосфера поглотила его полностью: лавочки, усталые деревья, сквозь которые едва просвечивали последние лучи заходящего солнца.
Он присел на одну из скамеек, почувствовав облегчение, и вдыхая свежий запах весны – его душа начала понемногу расцветать. Еле уловимая и приятная волна ветра витала в воздухе, яркое и непроглядное солнце в небе – заполонило всю территорию. Все это приносило умиротворение и настоящее наслаждение. Он огляделся и взгляд упал на небольшую книжку, что лежала на другой скамье, как будто кто-то специально оставил ее на видном месте. Это был дневник в кожаном переплёте, с потёртыми уголками и облупившимся золотым тиснением на обложке. Даниэль не удержался и поднял его.
На первых страницах был каллиграфический почерк, аккуратный, почти старомодный, будто бы из другой эпохи. Первые строки, которые он прочитал, сразу произвели на него впечатление, но и одновременно растрогали его до костей:
«Сегодня всё снова пошло не так. Не так, как хотелось бы. Мир кажется тяжелым и чуждым, а я всё чаще задумываюсь, зачем вообще продолжать. Но если я остановлюсь, что будет со мной?»
Даниэль перевёл взгляд на следующие строки и понял, что всё это – чьи-то личные переживания. Каждый день, каждое испытание было изложено на страницах с такой искренностью, что его пробрало до мурашек. Глаза скользили по словам, и в какой-то момент он почувствовал, что те переживания, о которых шла речь в дневнике, так знакомы ему: Отчаяние. Сомнение. Тоска. Страх. Всё, что он сам переживал, словно он и написал на бумаге эти душераздирающие слова.
Прошло несколько минут, а он продолжал читать, поглощённый каждым словом. В дневнике описывались невзгоды, потери и маленькие радости, которые, несмотря на всю тяжесть жизни, всё же помогали держаться. Затруднения на работе, неудачи в личной жизни – как много всего, что могло бы быть его собственным, если бы не эти строки.
Вдруг Даниэль понял, что в какой-то момент забыл о времени, а в его груди зажглась странная искра. Это не было ни удивлением, ни страхом. Это было глубокое, почти философское ощущение – как будто он нашёл нечто, что объясняло его собственное существование. Этот дневник принадлежал не ему, но он говорил с ним на личном уровне, словно её автор был его отражением. Он пролистал до последней страницы, и взглянул на заключительную запись:
«Я чувствую, что пришёл к какому-то решению, хотя и не знаю, как назвать его. Может быть, это просто попытка продолжать. Я буду писать, потому что не могу иначе. Ибо слова – это единственное, что остаётся,