Исследование исторической динамики предмета философии, ее проблемного поля, сравнение философии с мифологией, религией, наукой, искусством, позволяет сделать вывод о том, что философия не сводится ни к одному из этих феноменов человеческой культуры однозначным образом. Такое сведение означало бы неоправданное снижение существа философии, заключение ее в узкие рамки. Философия не поддается определению через что-то другое, она есть нечто самостоятельное, предельное, последнее выговаривание и последний спор человека, захватывающее его целиком и постоянно. Она может быть понята в силу этого только через саму себя и в качестве самой себя. Она требует, чтобы мы смотрели не в сторону от нее, но добывали ее из ее самой. Она сама есть, только тогда, когда мы философствуем. (Философия есть философствование. М. Хайдеггер.)
Немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889–1976) подчеркивает двусмысленность, специфицирующую философию: «Философия выступает и выглядит как наука, не будучи таковой; философия кажется похожей на мировоззренческую проповедь, тоже не будучи ею. Философская мысль всегда есть мышление, охватывающее заодно и понимающего человека, и его бытие – не задним числом, а так, что первого нет без второго, и наоборот. Нет никакого схватывания целого без захваченности философствующей экзистенции. Философия лишь выглядит научным обоснованием и описанием мировоззрения, будучи, однако чем-то иным. Она есть философствование, мышление в предельных вбирающих понятиях, спрашивание, вопрошание, которое в каждом вопросе, а не только в конечном итоге спрашивает о целом, постоянно захватывая при этом и самого вопрошающего, самого человека. В силу этого философия представляется чем-то таким, что, во-первых, каждого касается и до каждого доходит, и, во-вторых, является предельным и высшим»[18].
Хайдеггер пытался осмыслить суть философии, философского вопрошания путем истолкования и осмысления романтического изречения известного немецкого поэта и философа Новалиса: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Философия может быть подобной тягой, когда мы, философствующие, повсюду не дома. Очевидно, быть дома повсюду, значит быть всегда, и главное, в целом. Это в целом и его целое мы называем миром. Нас всегда зовет нечто как целое, бытие в целом, к которому и тянет нас в нашей ностальгии. Философская истина есть по существу истина человеческого присутствия в мире. В судьбе человеческого присутствия укоренена истина философствования. Философия позволяет человеку поднять собственное присутствие и присутствие