И вот я работаю вышибалой в казино. Но моей вины тут нет. Душа требует.
Вечером в городе кипела жизнь, но я чувствовал, что не имею к ней никакого отношения, словно смотрю на происходящее сквозь грязное окно. Мир, который я как-то удерживал воедино со всеми его разочарованиями и надеждами, в конце концов начал разваливаться на части. Копы вышвырнули нас на улицу, будто мы вторглись в чужие владения, и сказали, чтобы мы проваливали. Значит, не будет расшатанной рулетки и бикини в горошек.
Конни мертва, Зеб пропал. А я ключом убил человека.
Я понимал, что на самом деле ключ – всего лишь деталь, не имеющая значения, но видел во всем случившемся своего рода иронию.
Вместо того чтобы запереть дверь, я открыл ту, что вела Баррета в иной мир.
Мне пришлось.
Ключа к жизни нет, есть ключ к смерти.
Так лучше, но в ближайшее время я вряд ли буду писать стихи.
Я чувствовал себя паршиво, к горлу подкатывала тошнота с привкусом текилы. Я остановился, и меня вырвало в водосток, а когда я выпрямился, держась рукой за трубу, на обертку от жевательной резинки упал свет фонаря, и я кое-что вспомнил.
Вращающийся, точно палочка капитана команды болельщиков, стилет Мейси Баррета втыкается в потолок.
Стилет. Он остался в комнате.
Дерьмо.
Дерьмо собачье.
Что я мог сделать? Что мне следовало сделать?
Я медленно, как древний старик, выпрямился и принялся ругать себя вслух.
– Ладно, Дэниел. Подумай спокойно.
Уже в третьем лице? Господи, дело действительно дрянь.
К сожалению, моя спокойная думалка дала сбой. Я попытался отбросить в сторону волны горя и пары текилы, но в мозгу у меня был туман и какое-то жужжание.
Все должно быть хорошо.
Что из того, что стилет вонзился в потолок? Он никого на меня не выведет, если только в рукояти нет камеры наблюдения.
Но с моим везением…
Я фыркнул и в последний раз сплюнул, чтобы вернуть на место свое мужское эго после этих ироничных мыслей.
Подумай хорошенько.
Возвращаться в кабинет Зеба было большой ошибкой. Ирландец Майк, возможно, поставил кого-нибудь наблюдать за домом, и мое появление привлекло бы ко мне его внимание.
А как насчет Зеба?
Мне ужасно хотелось думать о чем-нибудь позитивном, и я даже прикончил бы кого-нибудь ради ясного и четкого ответа, но в моих мыслях царили туман и печаль, и больше ничего.
Конни, милая.
Зеб мертв.
Позвони ему и узнай наверняка. Отличная мысль.
Я заблокировал имя владельца телефона Баррета и набрал номер Зеба.
Через несколько гудков мне ответил мужской голос:
– Да?
Не Зеб. Мне хватило односложного слова, чтобы понять это. У Зеба гнусавый голос астматика.
– Доктор Кронски? – спросил я, как будто хотел записаться на консультацию.
– Кто говорит? – спросил меня незнакомый мужчина.
– Ты говоришь, – ответил я и отключил телефон.
Возможно,