Не обязательно собственной. Можно использовать чужую.
Именно её я и вливал в тело Мышки. Пропускал через «призму» свою ману. Преобразовывал её в тот ресурс, которого сейчас так не хватало тщедушному тельцу маленькой девочки. Чтобы дать боярышне шанс побороться за жизнь.
Пальцы мелкой продолжали сжимать мою руку. Но стали холодными. Их хватка слабела.
И это при том, что я направил в призму все свои каналы!
Мой резерв опустошался с пугающей скоростью.
Мысль о том, что я совершаю глупость, стучалась в моё сознание. Мешала – отвлекала. Я отгонял её, заглушал ругательствами – мысленно проговаривал те на десятках известных мне языков.
Мелкую перестало трясти. Она пребывала в сознании. Но продолжала хрипеть, не дышала.
Из-под полуприкрытых век смотрела мне в глаза.
Я уже чувствовал, видел: маны может не хватить. Лил её в «призму». Лихорадочно перебирал в голове любые, даже самые кровавые варианты, что могли бы сейчас сохранить Мышке жизнь.
Покосился на Силаевых.
Ближе всех ко мне лежала Варлая. Она успела добежать до дочери, но не сумела отнять её у меня. И теперь сверлила меня обезумевшим взглядом.
«Либо она, либо Мышка», – пронеслась в моей голове мысль.
Пальцы мелкой выпустили мой локоть.
Я прикинул, как смогу дотянуться до боярыни. Та лежал с неудобной стороны. Чтобы коснуться её тела мне придётся развернуться. После скастовать заклинание. А ещё успеть перекачать в свой резерв её энергию до того, как Мышка задохнётся.
Понял: долго. Непозволительно долго!
Это обстоятельство и спасло боярыне жизнь.
Я не отобрал у неё энергию, как поступил с грабительницами у реки: не успел. Пока примерялся, гадал, успею ли восполнить с её помощью свои запасы, в моём резерве закончилась мана. Выкачал магическую энергию из себя до последней капли. Даже больше чем следовало. Свечение над моей рукой погасло.
Мелкая вздрогнула… и задышала.
Открыла глаза, жалобно посмотрела на меня, всхлипнула. Разрыдалась.
– Мама! Мамочка!
Я убрал руку с её груди. Маны на то, чтобы снять с Силаевых «паралич» у меня не осталось.
Откинулся назад, упёрся затылком в край столешницы.
Тяжело дышал. По моему лицу скользили капли пота.
Каким-то чудесным образом Варлая сумела доползти до дочери, сгрести её в объятия.
У меня не было сил, чтобы помочь ей или помешать.
Молча смотрел, как вздрагивают плечи Мышки, слушал, как она повторяла:
– Мама! Мамочка! Мне страшно.
Мышку пытались отравить.
К такому выводу пришли боярыни Силаевы, проведя короткое расследование.
Яд подмешали в тот самый морс, которому я предпочёл вино.
Мой отказ от морса