После нескольких ухабистых километров я чувствую еще один очаг сильного напряжения – область позвоночника в верхней части спины. Моя правая рука хочет вытянуться вперед; мгновенная вспышка: вижу, как черная асфальтовая дорога мчится мне навстречу. Слышу, как моя рука ударяется об асфальт, и чувствую острое жжение в ладони правой руки. Я ассоциирую это с тем, что рука вытягивается вперед, чтобы защитить голову от удара о дорогу. Испытываю огромное облегчение, наряду с глубоким чувством благодарности телу за то, что не подвело меня, точно зная, что сделать, чтобы уберечь хрупкий мозг от потенциально смертельной травмы. Продолжая слегка дрожать, ощущаю теплую, покалывающую волну одновременно с внутренней силой, поднимающейся откуда-то из глубины тела.
Под пронзительный вой сирены парамедик в «Скорой помощи» измеряет мне кровяное давление и снимает ЭКГ. Когда я прошу сообщить мне мои жизненные показатели, она мягко и профессионально сообщает, что не может предоставить эту информацию. Я чувствую едва уловимое желание расширить контакт, взаимодействовать с ней как с личностью. Спокойно говорю, что сам врач (полуправда). Она возится с приборами, а затем замечает, что это могут быть не совсем корректные показания. Минуту или две спустя она сообщает, что мой пульс 74, а кровяное давление – 125/70.
«Какие были показатели, когда вы впервые подключили меня?» – спрашиваю я.
«Ну, ЧСС у вас была 150. Парень, который измерял ее до того, как мы приехали, сказал, что пульс был около 170».
Я глубоко и с облегчением вздыхаю.
«Спасибо, – отвечаю я и затем добавляю: – Слава богу, не будет ПТСР».
«Что вы имеете в виду?» – спрашивает она с неподдельным любопытством.
«Ну, у меня, скорее всего, не будет посттравматического стрессового расстройства».
Она все еще выглядит озадаченной, и я объясняю, как моя дрожь и следование защитным реакциям помогли «перезагрузить» нервную систему и вернули меня в мое тело.
«Таким образом, – продолжаю я, – я вышел