Наряду со многими изменениями, которые предлагаются для DSM-V, мы настоятельно призываем разработчиков искать эмпирические исследования и/или теории, которые помещают психопатологию в эволюционный контекст. Тогда данную область можно будет связать с более широкими проблемами биологии, а данные по психопатологии поместить в рамки общепринятой концепции. При этом клиницисты получат возможность разрабатывать более эффективные поведенческие методы лечения (например, Levine, 1997).
О, какое божественное наслаждение! Я не мог не задаться вопросом, не способствовала ли моя лекция на медицинской конференции в Сан-Диего тому, что Мейзер и Брача выступили с этим предложением. Сама мысль, что я мог каким-то образом, с помощью судьбоносных обходных путей и извилистых поворотов, повлиять на ход психиатрической диагностики травмы (или, по крайней мере, внести вклад в диалог), ошеломляла. Давайте кратко взглянем на историю диагноза.
3
Изменчивое лицо травмы
Большинство людей думают о травме как о «психической» проблеме, порой даже как о «расстройстве мозга». Однако травма – это то, что происходит и с телом. Напуганные до смерти, мы цепенеем или падаем в обморок, подавленные и побежденные беспомощностью и страхом. Так или иначе, травма разрушает жизнь.
Состояние оцепенения в результате испытанного страха неоднократно изображается в различных великих культурных и мифологических источниках. Есть, разумеется, горгона Медуза, превращающая жертв в камень, если они столкнутся с ее ужасным взглядом. В Ветхом Завете жена Лота превращена в соляной столб в наказание за то, что стала свидетельницей ужасающего разрушения Содома и Гоморры. Если эти мифы кажутся вам слишком далекими от современности, достаточно взглянуть на детей, по всему миру играющих в «замри-отомри». Бесчисленные поколения использовали эту игру, чтобы «отыграть» первобытный ужас (часто таящийся в снах), сковывающий их тела. К этим примерам можно добавить миф наших дней о «заболевании», которое психиатрия назвала «посттравматическим стрессовым расстройством», или ПТСР. Несомненно, по сравнению с историческими мифами современная наука имеет определенные преимущества (и недостатки) в точном понимании универсального человеческого опыта ужаса, страха, травм и потерь.
Коренные народы во всей Южной Америке и Мезоамерике давно поняли и природу страха, и суть травмы. Более того, они, казалось, знали, как трансформировать ее с помощью шаманских ритуалов. После колонизации испанцами и португальцами коренные народы позаимствовали слово susto для описания того, что происходит при травме. Susto очень образно переводится не только как «паралич от испуга», но и как «потеря души». Любой человек, переживший травму, знает: сначала парализующий страх, за ним чувство потери своего пути в мире,