Я ещё хочу поговорить с тобой, Андрюша. Моя бородатая колючка. Не забыл, как мы посмеивались в моём родном поселке у гостиницы «Испытай удачу». Спасибо все же автору неординарного: никакая глухомань не погасит у людей юмор.
Молодцы золотодобытчики. Все-таки сколько в мире парадоксов. Мой народ жил в бедности века, даже не подозревая, что под ногами, за мхом и грунтом, таятся несметные сокровища. Мои сородичи довольствовались охотой, рыболовством, оленеводством. Итак, по моей прихоти мы оказались на моей родине, скрытой далью и дымкой расстояний – зубцами гор, тундрой, тайгой и лесом. Оказия в Большегородск – через сутки, отсюда на самолёте в Ленинград, а затем к морю, к теплу, к неге и фруктам. Всё это было впереди. А сейчас нам с тобой в столовую. Помнишь, она неказистая с виду, однако помещение оформлено со вкусом – резьба по дереву, чеканка. Меню восхитило: свежие огурцы, помидоры, зелень. В буфете апельсины, яблоки. Свежие овощи из местной теплицы. Грунт её защищён стеклянной крышей, трубы центрального отопления обогревают помещение. Зимой тут, как в Ташкенте летом. А после я повела тебя на берег быстроногой Кадельги. Я назвала её Катенькой. Легкая на ногу, доверчивая, до другого берега её не то что тынцзян долетит, а того проще – варежка. Мы пошли с тобой вверх по течению, удаляясь от шума рабочего поселка. Тогда-то я тебе и рассказала всё, что знала о своей семье. О, моя бабушка, взывающая к Кайгусь-нам, о, моя мама, с журчащими словами любви ко мне, о, мой папа, со своими божками алэлами. Здравствуйте, тени ваши дорогие, незабвенные. Здравствуй, Кайгусь-нам. Я просила у матери нашей, у земли всеродящей и у Великой Божьей Матери Мира, чтобы слились тела – моё и супруга нежного, души наши в одно малюсенькое тельце и душу, чтобы я наконец-то стала матерью. Неслучайно нас свела судьба на горе Райской. Ты отыскал тропу моей жизни, а я твою. Почему возле наших тропинок не появиться ещё одной – крошечной?
Какие всё-таки судьба порой делает в нашей жизни невероятные кульбиты. Отчего-то вспомнился тот журналист, Василий, кажется, нет, Виссарионом звать. Мне поначалу он понравился: симпатяга, нашел как-то ко мне, совершенно незнакомому для него человеку, подход: разговорил, даже шутили с ним по-дружески, я удивилась какой-то его детской привязанности к бабе Варе – редакционной машинистке. Видно, давно живёт без матери. Одно время мне даже показалось, что позови он меня в тот момент с собой, и я бы сорвалась с Райской. Я ж была совсем девчонка, по людям соскучилась, и в школе за мной ведь мальчишки бегали. Да, а он не догадался, не позвал. Но всё-таки впервые рядом находился настоящий журналист. Мы потом даже сколько-то времени переписывались. Но вот как только на моём горизонте замелькал ты, Андрюшечка, я вон Васю-Виссариона из головы. Что-то мне подсказало, что ты моя половинка и судьба. Так и вышло. Дорогой мой, у тебя настоящая мужская профессия и я счастлива, что приобщилась к ней и стала твоей верной помощницей и подругой. Ты не раз доказывал отважность,