– Что случилось? – мягкий голос хитрой змейкой скользнул в уши.
– Кошмарный сон, – прозвучало глупо, но все лучше, чем правда.
– Не думал, что вы такая впечатлительная, – когда тебе улыбаются по телефону, ты точно это знаешь. Всегда.
Так вот, он улыбался. Магия улыбки, которой свойственно передаваться на нереальные расстояния, минуя все препятствия и условности, распространилась на Марину. Она живо представила себе картину, что Максим Кравцов лежит сейчас на кровати прямо поверх покрывала и, прислонив телефон к уху, тихо разговаривает с ней. Возможно, его рубашка слегка испачкана в краске, потому что последние два часа он рисовал. Ей с трудом удалось остановить разыгравшуюся фантазию.
– Давайте не будем обо мне. Не хочу вспоминать, – перевела разговор в другое русло, чтобы не потерять едва пойманные нотки радости. – Объясните, что произошло в кабинете.
– Марина, мне кажется, что англичане – гениальные люди.
Ответ ни к селу, ни к городу. Что за ерунда творится у этого художника в голове? Марина решительно не понимала, но пока эта ерунда дает ей силы пережить ночь – пусть несет, что хочет. Она решила просто поддакивать в трубку. Может, он вообще наркоман и сейчас под кайфом. Это бы объяснило и доброту, и участие, и понимание.
– …потому что у них «вы» и «ты» звучит одинаково. Они не тратят бесценное время общения с новым знакомым на неловкие фразы.
– Намек понят. Так чем тебе не угодила моя прическа? – Марина сделала акцент на обращении.
– Я художник.
– Я знаю, – хмыкнула женщина, понимая, что его «не впопад» продолжается.
– Ни один художник не может спокойно смотреть на то, как кто-то уродует совершенство. Даже если совершенство делает это само или платит кучу денег салону красоты.
Голос, несущий этот бред, звучал на удивление серьезно. Как будто его лично задело то, что Марина добавляет себе солидности при помощи прически. Маленькие дамские хитрости, и что? Совершенство. Точно на наркотиках или, может быть, пьян?
– Хочешь сказать, что я совершенство?
Страх отступил окончательно. Его место занял смех, сдерживать который удавалось с трудом. Придумать такую нелепость. Он, кажется, решил её рассмешить и весьма успешно с задачей справлялся.
– Так и есть. Ты совершенство, – уверенно и наивно, как школьник, читающий у доски Пушкина, сообщил Кравцов.
В груди Марины что-то сжалось, и женщина очень по-детски залезла с головой под одеяло, не зная, куда спрятаться от бешено бьющегося сердца. На этот раз не от страха. Она чувствовала себя школьницей, которая тайком утащила в комнату телефонную трубку и тихо, чтобы не разбудить маму, шепчется о чем-то со своим первым парнем.
– Осторожнее, Максим. Это звучит так, как будто ты