– Он хоть сказал, в чем может быть дело? – спросил Нейк, отвлекая его от мыслей. Он говорил о докторе Кларксоне.
– Психосоматика, – выдохнул Александр, сам не веря собственному заключению.
Очередной сюр. Доктор Кларксон и вправду говорил, что дело в психосоматике. Доктор Таяль полагал, что во всем виноваты неизвестно откуда взявшиеся травмирующие воспоминания. Доктор Лофинский считал, что причиной всему скрытое психическое расстройство, а доктор Килси убеждал всех, что дело в стрессе. Откуда у семилетнего ребенка мог взяться этот самый стресс, он, разумеется, не уточнял. Во всем этом параде абсурда Александр Диспенсер наверняка был уверен только в одном – ни один из этих ученых-недоумков не был способен помочь его сыну.
– Значит, ты полагаешь… – начал Брей, но так и не договорил. Двери кабинета распахнулись, и на пороге показалась одна из операционок.
– Ваше величество, – с ходу обратилась к Александру машина, – вам стоит пройти в северный холл.
– Сейчас?
– Это касается вашего сына. Ему не очень хорошо…
Александр вылетел из кабинета быстрее, чем Нейк успел среагировать. Он, выругавшись, все же поднялся и поспешил вслед. Они добрались до северного холла меньше чем за пару минут, но это время показалось Александру вечностью. Когда дело касалось Кристиана, все остальное моментально меркло в его глазах.
Когда он ворвался внутрь, Кристиан стоял недалеко от входа, тяжело дыша и в отчаянии прожигая глазами старинную вазу, осколки которой были раскиданы по полу в метре от стола. Его опухшие серые глаза были сухими, и все же Александр заметил, как дрожали руки сына, когда он наконец заметил их с Бреем и поднял на него испуганный взгляд.
– Это Кристиан! – послышался тонкий, немного писклявый голос Татьяны Брей с противоположной стороны стола. – Это он разбил ее!
Александр вздохнул с облегчением. Операционка ворвалась в кабинет так резко, что он уже было поверил, что произошло что-то и впрямь плохое. Переведя выжидающий взгляд на сына, он постарался придать ему всю серьезность.
– Кристиан?
– Это ложь! – в ярости подорвался Кристиан. – Она врет! Я даже не притронулся к вазе! Я стоял здесь.
– Но она разбилась! – не унималась Татьяна. – Она разбилась из-за тебя!
Лицо Кристиана вмиг стало красным.
– Я ее не трогал! Она разбилась сама!
– Кристиан, – сдержанно, но холодно заметил Александр, – вещи не ломаются сами по себе. Это всего лишь ваза. Я не злюсь на тебя за то, что ты скинул ее по неосторожности. Но я злюсь из-за того, что ты отказываешься проявить смелость и честно в этом признаться.
– Я же сказал, –