Небольшая армия загонщиков, бедный, едва обутый народ, набранный среди местных жителей за несколько монет и за обещание по птице каждому, ожидала охотников на первом из условленных мест. Пока прибывшие из Дворца помощники распределяли по жребию «ворота» – место засады со сменным направлением стрельбы, в соответствии с переменой направления «выгона», пока выгружались ружья и сумки с патронами, собаки выпускались из прицепа, а оруженосцы-секретари нагружались разным охотничьим скарбом, загонщики выдвигались на свои отправные точки в одном, двух или трех километрах от так называемых «ворот».
Стелющийся туман, поднимавшийся над покрытыми инеем полями, только начал рассеиваться, но холод был все столь же безжалостным. В сопровождении Томе́ и своего оруженосца, а также двух собак – Джебе, пойнтера в рыжих и белых пятнах и серого бретонского спаниеля Дивера – Дон Карлуш направился к «воротам», выпавшим ему по жребию. Они представляли собой примитивное укрытие из наваленных дубовых веток, за которыми, как предполагалось, летящие куропатки заметят его только тогда, когда окажутся уже на позволительном для выстрела расстоянии.
Ожидание куропаток редко длилось менее получаса при каждом «выгоне». Иногда случалось, что появлялись одинокие птицы, когда еще не были даже слышны голоса загонщиков. Основная же масса появлялась только к концу их работы, когда куропаткам оставалось только устремиться в сторону сидевших в засаде охотников. В это время Дон Карлуш любил сидеть в своем раскладном парусиновом кресле, выкуривая первую за утро тонкую сигару, и молча размышлять, пока собаки возятся у его ног, а заряженные Томе́ ружья ждут, что он схватит их в любую секунду, лишь только заслышатся взмахи крыльев летящей дичи. Король думал о том, что его в то время волновало, в частности, о полученной накануне телеграмме из Мозамбика, от тамошнего губернатора. Он хотел, и вполне обоснованно, абсолютных полномочий в управлении своей Провинцией, чтобы не лавировать в зависимости от настроений, попыток вмешательств в его дела со стороны министра по заморским территориям и политиков, управляющих колониями из Лиссабона. По сути, его история была похожа на ту, что пережил там же за несколько лет до этого Моузинью де-Албукерке, когда, будучи назначенным королевским комиссаром в Мозамбике, он в конце концов был вынужден подать в отставку, преданный соответствующим постановлением: при несогласии с ним короля, но, тем не менее за монаршей подписью, оно лишало его права принимать прямо на месте безотлагательные